Долгое молчание - [4]

— Когда увидишь 68, — наставлял Инджи коллега-велосипедист, — ты должна понять, что столб — это блеф, поэтому глотни воды и молись о спасении: худшее еще впереди. Ты еще вспомнишь о наших дорогах.

Но все оказалось не так уж и плохо. Дорогу определенно недавно приводили в порядок, так что Инджи смогла снова распустить волосы, чтобы ветер раздувал их. Совершенно прямая дорога бежала вперед, ее окаймляли невысокие кусты. То здесь, то там Инджи замечала одинокую ферму с задернутыми от солнечных лучей занавесками или с черными дырами в стенах там, где ветер выбил стекла из рам. Неожиданно, почти зловеще, в отдалении возникла огромная гора: темная, нависающая, неправильная.

Гора Немыслимая, говорил ей коллега. Внезапно на этой продуваемой ветром равнине из ниоткуда возникло это видение, массивное, словно от гор у реки Гекс оторвался гигантский кусок и бежал, скрываясь, чтобы мрачно и упрямо прижаться к земле в этом отдаленном месте. «И эта гора», — пробормотал коллега, — «полна тайн».

Инджи подъезжала все ближе и видела, как гора меняет форму и облик, что всегда происходит с горами, стоит приблизиться к ним. Вот она, укрытая тенями, выглядит опасной; потом прячется за колючими акациями, пока Инджи переправляется через брод, и вот уже сверкает серебром в солнечных лучах, а победоносные горные пики важничают, возвышаясь над равниной.

Потом Инджи накрыло холодной тенью Горы Немыслимой, дорога сделалась скользкой, как шелк, пыль вилась над ней, как порошок талька, а структура земли и вельда изменилась. Инджи увеличила скорость, наслаждаясь ровным шуршанием шин по дороге. У подножья горы она увидела забор и засохший, умирающий фруктовый сад — груши или персики? — задумалась Инджи. Деревья стояли искривленные, а вдоль иссохшего участка почвы тянулся серый каменный желоб с заржавленными шлюзными воротами.

Еще один забор, на этот раз окружавший поле люцерны, и первое жилье — голландский коттедж с белоснежными, выбеленными известкой стенами, закругленным фронтоном и ставнями на окнах. Позади дома располагался прямоугольный каменный пруд, на ветру вращались крылья ветряной мельницы, мужчина поднял голову и посмотрел ей вслед, как заметила Инджи в зеркало заднего вида.

Сначала она не поняла, попала ли уже в город или это просто группка небольших усадеб, но по мере продвижения вперед дома стояли все теснее, а за ними простирались ухоженные поля. Инджи смотрела на фруктовые сады и поля, засеянные люцерной, на работников, которые разгибались и смотрели ей вслед, опираясь на лопаты или подбоченясь. Теперь дома стояли вплотную, глядя фасадами на улицу. Они были чистенькими, с приятно ровными линиями, и безо всяких украшений.

Инджи затормозила около старухи с ведром в руках.

— Добрый день, — поздоровалась Инджи. — Я ищу пансион. — Женщина смотрела непонимающим взглядом. Инджи заметила обветренные губы, коричневые зубы и шарф, плотно повязанный на лоб. — Жилье, — сделала Инджи вторую попытку. Но женщина продолжала молча смотреть на нее, и Инджи никак не могла решить, что видит в этом напряженном взгляде — горечь или тупость. — Комнату? — снова попыталась она.

— Спросите там, у торговца Бааса, — отозвалась женщина, приподнимая плечи, словно хотела стряхнуть с себя необычную просьбу Инджи, и заковыляла прочь. Инджи медленно поехала дальше. За проволочным забором располагался небольшой полицейский участок. В аккуратном розовом садике трудился заключенный с граблями в руках.

Она ехала дальше, проехала мимо дома со старинной вывеской — на медной табличке было написано: «Адвокатская контора Писториус. Уголовные, нотариальные, недвижимость, водное право». Потом магазин, на веранде которого отдыхали люди.

Они с любопытством уставились на нее, один даже вскочил и побежал внутрь, а через мгновенье вернулся в сопровождении человека в белом переднике. Несомненно, это и был «торговец Баас»; он ждал на веранде, уперев руки в бока, передник комично прикрывал его брюшко. Солнце било ему в глаза, поэтому он прищурился, глядя на Инджи, которая неторопливо выбралась из машины, пригладила волосы, сняла солнечные очки и огляделась.

Запирая машину, она чувствовала себя неловко. Они следили за каждым ее движением. Бесспорно, машину тут запирать ни к чему, подумала Инджи, и эта моя городская привычка может быть истолкована, как знак недоверия. Она повернулась к лавочнику и к сидящим на веранде людям и самым дружелюбным тоном произнесла:

— Добрый день.

Человек в фартуке продолжал смотреть на нее, не сказав ни единого слова приветствия, но без всякой враждебности. Потом он вскинул руку в своего рода салюте и спустился вниз по ступенькам. Инджи протянула руку.

— Фридландер. Инджи.

— Добрый день, — ответил он, и ей захотелось спросить: вы всегда так приветствуете незнакомцев? Но она, конечно, промолчала.

— Я ищу жилье.

Мужчина потер подбородок.

— Вы из Кейптауна? — осторожно спросил он. Инджи кивнула. — Туристка?

Она помотала головой.

— Нет. По делу. — Инджи снова огляделась. Ребятишки, сидевшие в тени от крыши веранды, придвинулись поближе и с любопытством прислушивались.

Инджи обратила внимание, как взлетели вверх брови лавочника при слове «дело». Он уже хотел спросить ее, по какому делу, заметила она, но передумал.