Долгий путь скомороха. Книга 2 - [5]

– Слышишь, Ратмир? По твою душу, – прошептал старик Никифор.

– Слышу, – ясно прозвучал озабоченный голос Ратмира. Фамилия «Федоскин» ему показалась смутно знакомой, но не более. Он в темноте рывком сел на лавке и прислушался: – Вроде фамилию эту уже где-то слышал. Но я не знаю никакого боярина Федоскина… И мне это всё очень не нравится.

– Может быть, пока не поздно, предупредить наших? – напрягся старик Никифор.

– Боюсь, что уже поздно, – чутко вслушиваясь в приближающиеся к их двери чьи-то осторожные шаги, пробормотал Ратмир. Он бесшумно поднялся со своей лавки и, взяв что-то с изголовья своей постели, крадучись подошёл к двери и замер.

Кто-то тихонько постучал в дверь. Ратмир чуть расслабился – лихой человек едва ли стал бы стучаться.

– Ратмир…Ратмир, проснись. Тут к тебе с делом посыльный от боярина Федоскина прискакал, – зашептал в щель между дверью и стеной заспанный корчмарь. – Очень, говорит, срочно тебе нужно до боярина ехать.

Ратмир резко распахнул дверь. Корчмарь, стоявший за дверью со свечкой в руках, даже отшатнулся от неожиданности.

– Где этот посыльный, Митроха? – недовольно посмотрел на него Ратмир.

– Здесь я, – из темноты коридора шагнул коренастый ратник с лицом в глубоких рубцах от оспы. – Собирайся скорее, потешник, да со мной поедешь. А там, глядишь, я ещё и соснуть успею, – нещадно зевая, поторопил он скомороха.

– Никуда не поеду пока не узнаю в чём тут дело, – твёрдо ответил Ратмир. – Не знаю я никакого боярина Федоскина. И нет у меня с ним никаких дел.

– Экий ты борзый, потешник! – изумился ратник. – Или спросонья тебе малость разум отшибло? Сам боярин тебя кличет, а ты тут ерепенишься. Давно плетей не получал?

– Пошёл вон, и боярин твой мне не указ, – нахмурился Ратмир и попытался прикрыть дверь.

– Э-э, нет, шалишь! – ратник резво всунул свою ногу в грязном, кожаном сапоге в дверной проём. – Ишь ты, смелый какой! Я кому сказал – живо собирайся, чернь! А то сам же и отхлещу тебя прямо здесь плетью.

– Нет, так не годится, милок! – послышался из-за спины Ратмира голос старика Никифора. Никифор уверенно отодвинул в сторону удивлённого Ратмира и доверительно склонился к возмущённому ратнику. – Некогда нашему Ратмиру и нам вместе с ним ко всяким там боярам по неизвестным надобностям добираться.

– К-к-как это – ко всяким боярам?! – аж поперхнулся от негодования ратник.

– А так, милок, что назавтра мы званы к самому царю-батюшке потешки показывать. Сам понимать должен, что для хорошего представления нам сегодня отдых нужен и добрая еда. А всякие незнакомые бояре нам сегодня и взаправду не указ, – почесал себе нос старик Никифор. – Так что бывай, милок. А нам дозволь дальше почивать да силы беречь для батюшки-царя.

Он неторопливо прикрыл дверь перед застывшим с открытым ртом ратником боярина Федоскина. Ратмир только покачал головой и со смешком произнёс: – Тебя, Никифор, по дипломатической части надо было определить. Умеешь ты убедительные речи говорить, да нужные слова находить.

– А что? – пожал плечами тот, направляясь к своей лавке. – Разве же я неправду сказал?

– Всё так, Никифор, – усмехнулся Ратмир, также заваливаясь на лавку. – Молодец!

В коридоре послышались чьё-то перешептывание, и потом звуки удалявшихся шагов.

Через несколько минут к ним в дверь кто-то поскрёбся, и раздался тихий, тоненький голосок карлицы Авдотьи: – Эй, мужики, у вас там всё в порядке?

– В порядке, в порядке, – успокоил её старик Никифор. – Иди спать, Дуняша. Завтра всё расскажем.

– Ну, хорошо. А то мой Василий собрался идти вас выручать, – прошептала карлица в щёлочку двери и отправилась в свою комнату.

Глава 3

– Ну, что же? Не вернулся ещё Прохор-то? – встревоженный старческий дребезжащий женский голос послышался из угла богато обставленной большой кельи. Там, в полумраке горящих свечей, среди раскиданных по обтянутой атласом широкой перине подушек сидела, опершись спиной на несколько пуховых подушек седая, простоволосая грузная женщина семидесяти пяти лет. Её широкое, с нездоровой бледностью лицо блестело от мелких капелек пота. Опухшими глазами, полными отчаянья и ужаса, она смотрела на свою помощницу – келейницу Ефросинью и, тяжело дыша, то и дело проводила рукавом исподней рубахи по взмокшему лбу.

– Да нет, схимница Серафима, не видать пока, – утирая слёзы, отвечала ей та, также не сводя с хозяйки полных горя глаз. И вдруг резко кинулась к маленькому оконцу, заделанному слюдой. – Ай, вот-вот, слышу отпирают ворота…Ага… Вот они уже скачут сюда, матушка!

Через несколько минут в келье показался тот самый ратник, что приезжал какое-то время назад к Ратмиру, и упал на колени: – Не гневайся, схимница Серафима! Не привёз я тебе того скомороха, что мой боярин тебе описал.

– Ах ты, Боже мой! Что же так, Прохорушка?! – сдавленным голосом воскликнула тяжело дышавшая женщина, в отчаянии простирая к нему трясущиеся руки. – Как же быть–то теперь?! Иль не нашёл ты его, Прохорушка?!

– Да нашёл, матушка, нашёл. Только ведь он отказал мне.

Келейница Ефросинья охнула и, обхватив лицо руками, тихонько завыла.

– Цыц, Фроська! – прикрикнула на неё матушка и вновь обратилась к ратнику: – Как же простой смерд посмел отказать боярскому посланнику? – искренно удивилась она. – Ты бы его вожжами отхлестал, да, связав по рукам-ногам, сюда бы и доставил!