Долгий путь к счастью - [21]

— Ну, конечно, — говорила она, — это всегда было очевидно. Он всегда обожал тебя. Вы ведь два сапога пара. А меня он всегда считал дурочкой.

— Нет, он хорошо относится к тебе, — утешила я ее.

— Он ни во что не ставил и не ставит меня, — возразила Эсмеральда, — правда, я не такая авантюристка, как ты. А вы друг другу подходите. У вас даже вкусы схожие. Все правильно, Эллен, все справедливо. Ты будешь счастлива с ним всю жизнь.

Я горячо поцеловала ее.

— Какая ты славная, Эсмеральда. А ты уверена, что ни капельки не любишь Филиппа?

— Абсолютно уверена, — с жаром ответила она, — я ужасно боялась, что он сделает мне предложение, в мне придется сказать «да», потому что такова мамина воля. И вдруг все так обернулось!

— Мне кажется, твоя мама очень недовольна.

— Главное, я довольна, — сказала она. — Ох, Эллен, как я страшилась этой помолвки.

Кузина Агата оправилась после первого потрясения, ей удавалось теперь сдерживать свою досаду. Наверное, она утешала себя тем, что связи ее бедной родственницы все же лучше, чем ничего.

— Разумеется, — как-то объявила она, — тебе следует обзавестись кое-какими нарядами. Нельзя допустить, чтобы люди подумали, будто ты нуждаешься материально.

— Вы не беспокойтесь, кузина Агата, — уверяла я ее, — вот уж до моего гардероба Филиппу нет никакого дела, а когда мы поженимся, он обеспечит меня одеждой.

— Ты говоришь вздор. Неужели непонятно, что отныне ты в центре внимания? Люди желают видеть в тебе достоинства, которые так привлекли твоего жениха.

Она сморщила нос, показывая, что не в силах справиться с этой головоломкой.

— Тебе надо выглядеть и одеваться соответственно положению. Так что предстоят расходы — приемы, обеды и потом, конечно, подвенечное платье.

— Мы не хотим пышных церемоний.

— Вы не хотите! Ты забываешь, что выходишь замуж за сына Каррингтонов, — ее нос опять сморщился, — правда, он младший сын. Но все же Каррингтон. После свадьбы тебе суждено вращаться в высшем свете. Надеюсь, ты не станешь возражать, если Эсмеральда, твоя спутница с раннего детства, будет время от времени наезжать к вам.

Какую власть я вдруг ощутила — невыразимое чувство. И я снисходительно улыбнулась кузине, кротко сказав при этом, что надеюсь часто видеть в своем доме такую дорогую гостью, как Эсмеральда.

Счастье. Вот оно удивительное счастье. Все изменилось. Раз я — Золушка, то Филиппу скорее всего подходит роль Доброй Феи. Может, это счастье и есть любовь?

— Я не позволю, чтобы люди усомнились, получала ли ты все сполна в жизни, — продолжала она, — конечно, все это немного странно, но пока Филипп не передумал, сойдемся на том, что ты входишь теперь в семью Каррингтонов. Но не следует забывать при этом, откуда привалило тебе такое необыкновенное счастье. Несомненно, всю жизнь ты будешь преисполнена благодарности к людям, тебя взрастившим, и без которых у тебя и близко не было бы исключительной возможности встретиться с такой удачей.

Пусть себе говорит. Ощущение свободы и счастья добавили мне великодушия, к тому же все эти речи были легким утешением ее досаде. К счастью, злопамятной или мстительной я не была и быстро начала забывать детские горести и обиды.

— Сомневаюсь, правда, что Тилли справится с такой трудной работой. Она хорошо шьет повседневные вещи и всякую мелочь. Леди Эмили, возможно, поведет тебя к своему кутюрье. Ведь понадобится безукоризненно элегантное выходное платье и, конечно, подвенечный наряд. Буквально на днях я обсуждала все это с мистером Лоррингом. Он готов оплатить все счета, лишь бы ты достойно была экипирована для новой жизни. И потом, как я уже говорила ему, это благоприятно отразится и на нас, в конце концов надо думать о будущем Эсмеральды.

Едва ли я слушала ее. Голова моя была занята удивительными событиями своей судьбы.

Филипп постоянно появлялся у нас в доме. Часто мы с ним верхом катались в парке. Я получила от мистера Лоринга в подарок новую амазонку, что, несомненно, было идеей кузины Агаты; с ее точки зрения, верховые прогулки в парке придавали нам значительности. На людях нас постоянно фотографировали.

— Ну и тоска, — говорил Филипп, — кому это нужно? Мне прямо хочется куда-нибудь скрыться вместе с тобой.

Он тоже был счастлив, и видеть, и знать, как он любит меня, было просто замечательно. Он меня дразнил и задирал по-прежнему, да и наших словесных баталий мы не бросали, впрочем, это нам обоим доставляло удовольствие.

Мне было девятнадцать, ему без малого двадцать один; жизнь казалась нам сказкой. Не думаю, что его познания, и житейские, и ученые, были намного шире моих, которые, надо сказать, оказывались довольно скудными. Хотя порой лучше вообще знать о жизни меньше, о будущем хорошо бы вообще не задумываться.

Семья Филиппа встретила и приняла меня очень радушно. Рассеянность леди Эмили была даже милой. А по секрету она как-то сообщила мне, что больше всего мечтает о внуках. Вообще, говорила она много и бессвязно. Но все-таки я поняла из ее рассказов, что в роду у Каррингтонов в основном были мальчики-наследники. У них с мужем Ролло родился через год после свадьбы, а вот после этого прошло немало лет, прежде чем появился Филипп. Ее сыновья такие разные — «Ролло меня иногда даже пугает, дорогая. Но у него такой цепкий ум. Филипп рос совсем другим».