Долгий путь домой - [8]

Кейси смотрела, как глаза Тернера темнеют, а улыбка меркнет.

Его улыбка стала иной. Прежде он улыбался по-ребячески и открыто. Другим был и его взгляд. В прежде серебристо-серых глазах виднелись тени – как отражение грозовых туч на поверхности замерзшей воды.

Она нахмурилась. Раньше Тернер смотрел на нее с беззаботным озорством.

Он поднял брови, бросил сигарету и слез с перил. Протянув правую руку, он осторожно коснулся ложбинки у основания шеи Кейси.

– Я тебя напугал, – произнес он извиняющимся тоном. – Твое сердце колотится, как у лани, окруженной волками.

Скорее, как у оленя, ослепленного светом фар. Кейси приказывала себе сбросить его руку, но продолжала стоять, абсолютно парализованная его прикосновением. От его пальцев исходило потрясающе чувственное тепло.

Но благодаря силе воли она сумела сохранить сдержанность. Пусть думает, что ее сердце часто бьется от испуга, а не от встречи с ним.

Кейси не двигалась, даже когда он на секунду коснулся ее волос.

– Кейси Караветта, – грубовато сказал он, опуская руку. – Нет, погоди. Теперь ты доктор Караветта. Поздравляю!

Он знал подробности ее жизни, а Кейси не знала о нем ничего.

Смотря на него в упор, она спросила:

– Ты собираешься делать вид, что не бросал меня в «Уолдорф-Астория»? – Она старалась говорить спокойно, но не могла скрыть ярость.

– Я тебя не бросал. – Тернер казался по-настоящему озадаченным. – Ты же знала, что я уезжаю. Я сказал тебе с самого начала.

– Утром четвертого дня я проснулась в огромном номере одна! У тебя даже не хватило благородства, чтобы попрощаться.

Он посмотрел на ее губы.

– Я попрощался с тобой накануне ночью. – Его голос стал хриплым, словно от воспоминания прощального поцелуя.

Кейси хмыкнула, как рассерженная учительница.

– Мы ведь расставались не как любовники, Кейси. Ты была невинна и, несмотря на яркое нижнее белье…

Кейси оставалось только молиться, чтобы Тернер не увидел, что ее лицо приобрело ярко-красный оттенок – под цвет нижнего белья, в котором она была с ним в отеле.

– Бьюсь об заклад, мало что изменилось. Я забираю назад свое замечание о ключах и номере. Мне кажется, я разговариваю с монахиней.

Она вздрогнула, и он сунул руки в карманы джинсов.

– Извини, – пробормотал Тернер. – Я не обещал тебя искать…

– Хватит! – ответила Кейси и прибавила ледяным тоном: – Я не обиделась. Просто прямо сейчас я чувствительна к шуткам над монахинями.

Его губы дрогнули.

– Ничего не изменилось. Ты всегда была необычной и смешной.

– Я не пытаюсь никого смешить, – сказала она раздраженно.

Ее раздражение сильнее забавляло Тернера.

– Но ты ответила очень смешно. Я имею в виду твою чувствительность к шуткам над монахинями. Это все равно как если бы я сказал, что прямо сейчас чувствителен к теме Аттилы.

– Сравнение возможно, если бы я упомянула вождя гуннов Аттилу только со ссылкой на тебя. А я этого не сделала.

Тернер еще шире улыбнулся:

– Доктор Караветта, вы умеете быть смешной даже непреднамеренно. И вы умны. Так откуда у тебя такая чувствительность к теме монахинь? Прямо сейчас.

Его губы дрогнули, но казалось, веселость застигла Тернера врасплох. Словно он давным-давно не веселился.

– Это долгая история. И я не намерена рассказывать ее посреди ночи, – сказала Кейси.

«Или вообще когда-нибудь».

– Ладно, – ответил Тернер. – Я не стал бы нахально разглагольствовать о ключах к твоему номеру, если бы знал, что увижу тебя. Я не вру. Я отношусь к тебе как к младшей сестре моего лучшего друга.

– Каковой я не являюсь! Я не в родстве с Коулом.

– Умом я это понимаю. Но твоя невинность заставляет меня чувствовать, что я должен тебя оберегать. Тем более ты чувствительна к шуткам над монахинями.

– Не воображай, будто узнал обо мне что-нибудь за три дня знакомства, – натянуто произнесла Кейси. – Потому что ты меня не знаешь.

Если он упомянет нижнее белье, она умрет от стыда.

Тернер не преминул его упомянуть.

– Но я тебя знаю, – тихо сказал он. – Помимо яркого нижнего белья, твоей единственной неповторимой особенностью были волосы. – Он поднял руку, будто собираясь снова к ним прикоснуться, но снова засунул ее в карман. – Сейчас они другие.

– Повторяю, – произнесла Кейси с прохладцей в голосе, хотя ее нервы были на пределе, – ты ничего обо мне не знаешь.

– Я знаю, что мне больше нравились твои прежние волосы.

– Это только твое мнение, – заметила она.

– Ты права. – Он наклонил голову, рассматривая ее. – Я яркий образчик колоссального мужского эгоцентризма. Но твои кудряшки, – печально прибавил он. – С ними ты казалась мне цыганкой-танцовщицей.

В душе Кейси действительно была рискованной цыганкой. Иначе она не выбрала бы в ту ночь кричащее нижнее белье. Она хотела шокировать Тернера – сняв кружевное красное белье, целовать мужчину до тех пор, пока он не станет умолять ее не останавливаться.

Собравшись с духом, Кейси протянула руку:

– Мои ключи.

Тернер держал их над ее ладонью, но не отпускал. Подняв глаза, он одарил Кейси пристальным и раздевающим взглядом, и она почувствовала, что вернулась на несколько лет назад. Словно Тернер действительно понял, что творится у нее на душе. Будто он понимал ее как никто другой.