Долгий, крепкий сон - [10]
Я переложила Исаака к другой груди. Миссис Танненбаум тяжело вздохнула и, откинувшись назад, оперлась о локоть.
— Gevalt.[22] И где она теперь?
— А Фрэйдл хотела замуж? — поинтересовалась я.
— Конечно, она хотела замуж, да и какая девушка откажется от такой партии? От такой семьи? И мальчик ведь даже симпатичный. Ну, может, немножко тощий. Ну, пара прыщей. Но ведь это не навсегда. У кого в двадцать четыре года нет прыщей?
— Они много общались?
— Ребе Хирш привозил к нам сына совсем недавно. Они встретились, и мальчик одобрил партию. Они виделись еще раз, может, два. Так что времени пообщаться им хватало. Когда я была девушкой, такой роскоши нам не позволялось, можешь мне поверить. Хорошо, если мы хоть раз видели жениха до свадьбы. А сейчас эти дети, они все встречаются и встречаются. Ай, Фрэйдл. Если Хирш прознает, всему конец.
— А вам не приходило в голову, миссис Танненбаум, что, может быть, этого Фрэйдл и добивается? Может, она сбежала, потому что не хочет замуж?
— Не говори глупости. Это не просто мальчик. Эта семья — machers из Бороу-Парк, элита. Я говорила, его отец — очень влиятельный раввин. Его мать — настоящая миллионерша. Ее братья владеют половиной Бруклина. Этот брак даст моим братьям связи с могущественной и влиятельной иешивой, а Фрэйдл станет обеспеченной женщиной. Мы не настолько богаты, чтобы она могла воротить нос от такой партии, — заявила миссис Танненбаум, еще раз потрепав Исаака по голове.
Удовлетворенно рыгнув, сын оторвался от моей груди, и миссис Танненбаум взяла его на руки. Я приготовилась услышать бурный вопль негодования, но Исааку, кажется, понравилось лежать, уткнувшись ей в плечо. Она мягко похлопала его по спинке, помогая избавиться от газов.
— У вас есть дети? — спросила я.
— Нет. Нас с мистером Танненбаумом минуло благословение. Но дети моего брата мне как родные, — сказала она с легкой печалью, растирая спинку малыша. Затем мягко поцеловала его в щечку, и он довольно хихикнул.
— Вы ему понравились. Он редко ведет себя с незнакомыми людьми так открыто.
— С какими это незнакомыми людьми? Он меня знает. Он был в моем магазине. Мы с тобой друзья, да, Изечка? Мы с тобой старые друзья.
— Миссис Танненбаум, даже не знаю, как вам помочь. Да, я видела Фрэйдл, но понятия не имею, где она может быть.
— Я знаю. Просто поговори с моей золовкой. Пусть она задаст тебе пару вопросов. Пусть убедится, что ничего не упустила.
— Ладно. Только хочу вас предупредить: если ваш брат снова начнет на меня кричать, я от него сбегу, как черт от ладана.
Она посмотрела на меня и одобрительно хмыкнула.
— Мне нравится. Как черт от ладана. Нужно будет запомнить. А ты иди, поговори с Симой. Я посижу здесь с ребенком.
Я оставила их ворковать и отправилась обратно на кухню. И снова, стоило мне войти, как все разговоры смолкли. Молодая женщина в коричневом платке под Гуччи, на котором красовался известный логотип, написанный наоборот, поспешно встала из-за стола, уступая мне стул. Я села. Передо мной тут же появилась чашка чая и блюдечко с печеньем, а рядом опустилась мать Фрэйдл, Сима.
— Как ваш ребенок? — начала она.
— Отлично. И просто без ума от миссис Танненбаум.
Она слегка улыбнулась.
— Нетти умеет ладить с детьми.
— Миссис Финкельштейн, я мало чем могу вам помочь. Я плохо знаю вашу дочь. До того, как она пришла ко мне работать, я видела ее всего один раз. Работала она у меня тоже всего раз, да и то все это время я проспала. Так что возможности пообщаться с ней у меня не было.
— Она не упоминала, что собирается уйти из дома? Может, спрашивала совета, куда можно податься?
Казалось, ей очень неловко задавать подобные вопросы незнакомому человеку, но отступать она не желала.
— Вы дали ей денег?
— Нет. Она не спрашивала у меня совета и ничего мне не говорила. Она даже денег с меня не взяла. Я собиралась заплатить ей сегодня.
Я чувствовала себя виноватой в том, что умолчала о Йосе. Все равно что солгала Симе. До рождения детей я знала только, что значит быть дочерью. Неудивительно, что в любой ситуации я ставила себя на место ребенка. Но с появлением на свет Руби я переметнулась в противоположный лагерь: «Родители всегда правы, а даже если и неправы, их все равно нужно слушаться». Но эта конкретная ситуация выходила за рамки обычного конфликта отцов и детей. Свадьба без согласия ребенка казалась, по крайней мере, мне, каким-то варварством. Родители Фрэйдл будто продавали девушку с аукциона тому, кто даст за нее большую цену. А ее теоретическое право отвергнуть жениха не имело никакого практического значения. И вполне понятно, если она все-таки решила искать убежища в объятиях этого загадочного израильтянина, Йоси. Я на ее месте поступила бы точно так же. И я не собиралась выдавать ее родителям, от которых она сбежала.
— Может быть, она звонила кому-нибудь с вашего домашнего телефона? Или с кем-то встречалась? — не успокаивалась мать.
— Простите, ничем не могу вам помочь, — твердо сказала я.
Лгать ей в лицо оказалось трудно, поэтому я просто решила уйти от ответа. И тут же шевельнулась совесть. Бедная женщина в смятении, да и я бы чувствовала себя не лучше, уйди Руби из дома.
