Долгий, долгий сон - [22]

Тошнота прошла, но невыносимая тоска никуда не делась.

— Не хочешь рассказать мне, что случилось? — спросил Брэн. — Это обед? Я заметил, что ты до сих пор почти ничего не ешь. Последствия стазисного истощения?

— Нет. То есть да, но не в этом дело. — Я почувствовала новый приступ тошноты, но сдержала его. — Почему… — Я судорожно сглотнула. — Почему никто не рассказал мне о том, как ужасны были эти Темные времена?

— Разве мы не рассказывали? — удивился Брэн. — Извини, мне казалось, ты все знаешь. Я думал, Реджи тебе рассказал.

— Кое-что рассказал, — выдавила я. — Но, кажется, это прошло мимо меня.

В то время я еще не отошла от шока и стазиса, поэтому почти ничего не воспринимала.

Но сегодня на уроке… Рассказы о целых городах, вымиравших в жутких мучениях, о людях, которые просыпались здоровыми утром и навсегда остывали к вечеру, о разрушенной инфраструктуре, еще больше усиливавшей хаос…

Брэн непонимающе смотрел на меня.

— Из-за чего это все?

— Из-за урока истории, — ответила я. — Там рассказывали о том, как умерли мои родители. Как умерли все мои друзья. Мой парень.

Лицо Брэна смягчилось. Он все понял.

— Да, — пробормотал он. Я видела, что ему было неловко, но он все-таки спросил: — Ты… ты хочешь об этом поговорить?

— Нет, — вздохнула я. — Но я… я не хочу…

— Что?

Мне было стыдно, но я заставила себя признаться.

— Я не хочу быть одна.

Брэн нахмурился. Потом положил руку мне на плечо:

— Ты не одна. Честное слово. Пойдем, тебе нужно подышать воздухом.

— Разве ты не должен быть на уроке?

— Неважно.

У меня не было сил спорить с ним. Брэн обнял меня за плечи своей теплой смуглой рукой, вывел из школы во дворик и усадил на скамейку под чахлой вишней, на которой уже начали распускаться первые весенние цветы. Нежный запах и легкий холодок прогнали тошноту. Брэн сел рядом и посмотрел на меня. Мне хотелось спрятать лицо на его груди и проплакать сотню лет, но я не стала этого делать.

— Принести тебе что-нибудь? — спросил Брэн. — Воды или что-то еще?

— Нет.

Повисло неловкое молчание.

— Я могу что-нибудь сделать?

Трудный вопрос… Я знала, что он мог бы для меня сделать, но не была уверена, захочет ли он.

— Все, что попросишь, — добавил Брэн, почувствовав, что я колеблюсь.

— Расскажи мне о Темных временах, — попросила я.

Брэн нахмурился.

— Ты… уверена?

— Да, — прошептала я. — Мне будет легче услышать об этом от друга… — Внезапно я поняла, что сказала, но отступать было уже поздно. — Ведь ты мне друг?

— Конечно! — с готовностью ответил Брэн. — Ладно. Гхм… — Он поскреб в затылке. — С чего начать?

— Она рассказывала… о том, что чума сначала поразила Нью-Йорк, — выдавила я.

Брэн сделал глубокий вдох и начал:

— Понятно. Да. Итак, один из американских законодателей моды решил, что мех обезьян породы игрунок будет новым писком сезона. Он отправился в Китай, чтобы закупить как можно больше этого меха. Несчастного звали Маркус Алексиос. Вместе с мехом он привез из Китая септическую форму чумы. Нью-Йорк и тогда был Нью-Йорком, кругом сплошные пробки, Алексиос не успевал на шоу, поэтому поехал на метро. Он прибыл вовремя, вышел на сцену и свалился мертвым. Судя по всему, переносчиками чумы были игрунки, но точно этого до сих пор никто не знает. Обычно бубонная чума передается через кровь, но незначительная мутация белка превратила ее в септическую форму, при которой заражение происходит через все биологические жидкости, включая пот и слюну. Такое заболевание распространяется через любые контакты и по воздуху. Это означало, что все, с кем Алексиос работал в Китае, все, кто летел вместе с ним в самолете, все пассажиры, ожидавшие вместе с ним поезда на платформе подземки, не говоря о ехавших в вагоне, а также сливки мира моды, присутствовавшие на показе, — все они были заражены. И все они совершенно спокойно продолжали жить своей жизнью, ведь причина смерти Алексиоса не была установлена сразу. Кто-то полетел на самолете в Лос-Анджелес, кто-то отправился в приют для бездомных на Ист-Вилладж, а одна женщина поехала на поезде в Вермонт… Иными словами, ты понимаешь, как быстро чума распространилась по всей земле.

Брэн посмотрел на меня, и я поняла, что побелела как мел.

— Я опущу подробности, — сказал Брэн, и я была благодарна ему за эту деликатность. — Гхм… Самые большие проблемы возникли из-за инфраструктуры. Видишь ли, у нас были лекарства, с помощью которых можно было бы победить чуму, даже несмотря на стойкую форму болезни и недостаток медикаментов, однако транспортные средства, необходимые для доставки лекарственных средств, неожиданно вышли из строя. Болезнь поразила треть населения планеты, а у нас ничего не работало. Когда лекарства доставляли в какой-нибудь район, его уже некому было давать. — Брэн посмотрел на меня. — Насколько мне известно, все заканчивалось очень быстро, — сказал он, очевидно, пытаясь меня утешить. — Страшно, внезапно, однако так быстро, что у несчастных не было времени страдать.

Я закрыла глаза, пытаясь взять себя в руки.

— Да, — выдавила я. — Продолжай.

Брэн снова глубоко вздохнул. Для него все это было далеким прошлым, но ему было нелегко рассказывать об этом мне.