Долгие ночи - [47]

— Нет, — покачал головой мальчик.

— Тогда возвращайся, солнце уже вот-вот сядет.

Болату хотелось побыть со взрослыми, но ослушаться Берса было невозможно и он нехотя поплелся домой.

— Берс, о каких наградах ты говорил? — спросил Маккал.

— Наградили тех, кто помогал генералу Туманову расстреливать мюридов. Короче, на равнинные аулы надежд мало. Там купцы, землевладельцы и офицеры размножаются, как саранча. Притом на равнине не так остро ощущается недостаток земли. Аулы окружены крепостями, станицами. Все надежды на Ичкерию и Чеберлой.

— Как быть с изменниками?

— С ними никаких сношений. И строго-настрого предупредить всех их, что если начнут мешать нам, то придется им расстаться с жизнью.

— Только заменить их пока некем, — задумчиво проговорил Арзу.

— Ладно, дня через два мы с Маккалом будем у Солта-Мурада, с ним еще посоветуемся.

— Это на ваше усмотрение. Подбор людей по-прежнему остается твоей обязанностью, Арзу.

— Берс, давай-ка ты теперь выкладывай свои новости.

Берс усмехнулся. Что ж, настало время рассказать друзьям о самом главном, ради чего они приехали сюда.

— Вчера стало известно, что власти приняли решение расселять на наших землях казаков.

— Что? — до ошеломленного Арзу не сразу дошел смысл сказанного.

— Решено очистить подножия Черных гор и Качкалыкского хребта:

часть населения переселить на левый берег Сунжи, другую часть — в Малую Кабарду, а на освободившихся землях от Владикавказа до Хасав-Юрта расположить казачьи станицы.

Маккалу сразу стали ясны истинные цели подобного решения.

— Опыт у властей в этом деле уже имеется. Когда-то такой же линией они отделили нас от наших братьев-ингушей. И во время войны ингуши не смогли ни объединиться, ни помочь нам. И сейчас — та же самая политика. Только теперь уже Чечню разделят на несколько частей.

— Если, конечно, мы позволим им сделать это, — решительно возразил Арзу.

— Все правильно. Власти хотят отделить равнинную Чечню от нагорной, — продолжал Берс — Но и это еще не все.

Предполагается также вдоль новой линии по ущелью Аргуна и по дороге на Ведено заложить новые укрепления, отремонтировать старые и усилить их гарнизоны. Таким образом новые укрепления разделят Чечню на три части, и весь наш край окажется отрезанным от Дагестана. О последствиях догадаться не трудно.

— Когда они все это решили? — спросил Маккал.

— Прошлым летом Лорис-Меликов написал об этих планах наместнику, но ответа пока не получил. Однако есть сведения, что наместник утвердил планы.

Некоторое время все трое молчали. Арзу и Берс полулежали, Маккал ходил около родника. Берс чувствовал себя относительно спокойно, он уже принял решение. Правда, ни с кем не согласовав его. Поэтому он пока молчал и давал друзьям время обдумать принесенные им новости.

Солнце уже скрылось, но было еще сравнительно светло. Люди возвращались из лесу с вязанками дров. Берс знал, что несут они дрова не для домашних очагов, что сейчас они направятся в крепость. Те же, кто везет дрова на арбе, завтра поедут в Грозную. Вязанки дров — это хоть и небольшие, но деньги.

Жить-то людям на что-то нужно.

Пришло время прощаться.

— Да, чуть не забыл, — сказал Берс, опускаясь на корточки, — О польских делах Данча ничего не слышал? Так вот, с поляками покончено.

— А как дела в России? — спросил Арзу.

— Там все по-старому. Крестьянские волнения утихают. На них мы надеяться уже не можем.

— Наш конец предсказать не трудно, — грустно сказал Арзу, обеспокоенный слухами о переселении. — До сих пор мы еще на что-то надеялись. Но царь ни с кем так и не начинает войну.

Теперь возьмется за нас. Готовы ли мы к отпору? Нет. А рассчитывать на счастливый случай нельзя.

— Что же ты предлагаешь? — спросил Берс.

— Будет лучше, если мы создадим военный совет из пяти или семи человек. Конечно, кто-то должен стать главным и исполнять волю большого совета. Поэтому просто необходимо в течение этого месяца созвать общий совет представителей всех аулов и общин для окончательного решения. Если начнется переселение, то мы немедленно начнем восстание.

— Да, мы начнем восстание, если власти действительно начнут переселять нас. Но не иначе. И еще. Я начисто отвергаю первоначальный план.

— Почему?

— Бесцельная борьба всегда приводит к напрасным жертвам.

Прежде всего мы должны определить ясную и точную цель нашей борьбы. Скажите откровенно, сможем ли мы своими силами свергнуть царскую власть в Чечне?

— Конечно, нет, — глубоко вздохнул Арзу.

— Вот видите. Потому мы и ждем внешней войны России, — продолжал Берс — Возможно, тогда, воспользовавшись моментом, мы и одержим победу, хотя и это сомнительно. Но внешняя война России кончится для нее либо победой, либо поражением. Не вечно же будет продолжаться война. И тогда правительство опять обрушится на нас.

— И раздавит нас, как мух.

— Допустим, нам удастся свергнуть власть царя. Но что же мы будем делать дальше? Вернемся к довоенной жизни, к временам шейха Мансура и Бейбулата? Это невозможно. Во-первых, с тех пор мы лишились половины мужского населения и половины наших земель. Во-вторых, равнинные аулы, расположенные по-соседству с городом и станицами, примирились со своей судьбой, они почти свыклись с новыми порядками. В-третьих, появилась новая прослойка, на которую и опирается царская власть: офицеры, купцы, духовенство, мелкие торговцы, писари и так далее.