Долг сердца - [18]

Чтобы уйти немного в сторону от серьезных рассуждений, приведу один мудрый еврейский анекдот.

Два еврея заспорили и обратились к раввину, чтобы он их рассудил. Абрам говорит:

– Ребе, вот я говорю, что на небе луна. Я же прав?

– Конечно, ты прав, Абрам.

– А Мойша говорит, что на небе месяц.

– И Мойша прав.

Жена раввина кричит с кухни:

– Соломон, так не может быть, чтобы они оба были правы!

– И ты права.

Своего рода парадокс, которых множество. Например, почему скороход никогда не догонит черепаху? Допустим, черепаха вышла на час раньше скорохода. Пока скороход преодолевал пройденное ею расстояние, черепаха продвинулась еще чуть вперед. Пока скороход пройдет и его, черепаха продвинется еще хоть немного вперед. И так до бесконечности. Древние спорили даже не о том, догонит или не догонит, а о том, где кроется ошибка. Неплохая тренировка ума.

Интересный анализ логических несоответствий применительно к самому понятию врачебных ошибок дал А. В. Димов из Ижевска. Как ни странно, в нашей медицине до сих пор в основном ссылаются на данное еще в 1940 году И. В. Давыдовским определение: «Врачебная ошибка – вытекающее из определенных объективных условий добросовестное заблуждение врача, основанное на несовершенстве современного состояния медицинской науки и методов исследования, либо вызванное особенностями течения заболевания определенного больного, либо объясняемое недостатками знаний, опыта врача, но без элементов халатности, небрежности и профессионального невежества». На первый взгляд, действительно достаточно емкое определение. По мнению И. В. Давыдовского, врачебная ошибка – понятие собирательное.

Но в этом определении само понятие «ошибка» подменяется и отождествляется с причиной, ее вызвавшей, а именно с «заблуждением» врача. А ведь причина и следствие не могут быть идентичными, и сама подмена понятий есть форма логической ошибки. По законам логики, определение неизвестного понятия должно даваться через известное, и нет смысла объяснять «неизвестное через неизвестное». Тем более что добросовестное заблуждение – категория больше этическая, потому вообще трудно определима и сама требует расшифровки.

Кроме того, нарушение логики имеется и в тавтологическом характере определения, данного И. В. Давыдовским, которое в логике обозначается как «то же через то же», так как ошибка и заблуждение – варианты одного явления: отсутствия истины.

С позиций логики в понятие «ошибка» не должно включаться следствие, ибо, каким бы оно ни было (смерть, инвалидизация или выздоровление), все равно ошибка существует как факт. Если террористический акт не достиг планируемой цели, то нельзя сказать, что он не имел места.

Одна из распространенных ментальных ошибок – отсутствие широты мышления. На одной из математических олимпиад еще во времена СССР участникам была предложена задача. В вольном изложении она звучала примерно так: у берега реки стоит одноместная лодка. К реке одновременно подходят два человека. Каждому из них необходимо перебраться на другой берег. Как это сделать?

Ответ чрезвычайно прост. Если люди подошли к реке с разных сторон, то они без проблем перебираются на другой берег, сменяя друг друга. Если же они подошли одновременно к одному берегу, то задача не имеет решения. Так и в медицине надо стараться увидеть проблему в целом, и решение стоящей проблемы упрощается. А теперь непосредственно о врачебных ошибках.

Узкая специализация в медицине имеет свои позитивные и свои негативные стороны. С одной стороны, специалист, знающий все надводные и подводные камни какой-нибудь патологии, очень высоко ценится. Но часто искусственное замыкание врача на единственной интересующей его проблеме создает предпосылки для ошибок. Как говорил Козьма Прутков, «специалист подобен флюсу – полнота его односторонняя». Другая распространенная ситуация – чрезмерная уверенность в правильности своего диагноза и подгонка клинико-инструментальных данных под определенную версию.

Отсутствие широты мышления проявляется и в таком варианте, как «эффект прожектора» – выявление одной патологии выключает поиск другой, оставшейся вне «луча прожектора». Начну, как всегда, с клинического случая. Поступает к нам 18-летний паренек с острым инфекционным поражением одного из клапанов сердца. С диагнозом все ясно – лихорадка, при УЗИ – инфицированные тромбы на клапане с выраженным нарушением его замыкательной функции. Надо быстро оперировать, пока нет «подстрелов» со створок пораженного клапана и тяжелой сердечной недостаточности. На второй-третий день оперирую.

Из правостороннего доступа подключаю аппарат искусственного кровообращения, останавливаю сердце и вскрываю левое предсердие. Все честно: вижу рыхлые флотирующие, то есть подвижные, вегетации и частичное разрушение одной створки митрального клапана, довольно локальное. Понимаю, что такой клапан можно сохранить, а не протезировать. Зачем молодому парню механический протез в сердце, требующий пожизненного приема разжижающих кровь препаратов? Стараясь сократить время полной остановки сердца, быстро удаляю инфицированные ткани, делаю пластическую реконструкцию митрального клапана, проверяю его на герметичность. Все отлично – замыкательная функция восстановлена полностью. Быстро зашиваю, удаляю по стандарту воздух и запускаю сердце. Все вроде бы быстро и красиво.