Долг чести - [17]

– Наша компьютерная программа оказалась наиболее оптимальней для прослушивания морских глубин в поисках наших теплокровных угнетаемых сородичей. Мы только что получили донесение с «Чикаго» – им удалось обнаружить еще двадцать горбачей в Аляскинском заливе. Думаю, мне удастся заключить контракт с обществом охраны китов, так что я могу позволить себе пригласить тебя пообедать, – закончил Джоунз, опускаясь в кожаное кресло. Ему нравилось на Гавайях, и он был одет по-курортному.

– Скажи, ты когда-нибудь испытываешь печаль по старым добрым временам? – спросил Барт улыбнувшись.

– Ты имеешь в виду те дни, когда мы носились по океану на глубине четыреста футов в стальном цилиндре и по два месяца к ряду не видели дневного света и дышали воздухом, пропахшим машинным маслом пополам с ароматом гальюна, когда мы каждую неделю ели одно и то же, смотрели старые кинофильмы и записанные на видеопленку телевизионные шоу, уставившись на экран размером с лист бумаги, когда по шесть часов просиживали с наушниками в напряжении, словно нейрохирург на операции, и мечтали, что когда-нибудь удастся поспать ночью целых пять часов подряд? Да, Барт, это были хорошие деньки. – Джоунз помолчал, задумавшись на мгновение. – Жаль, что я уже не так молод, чтобы испытывать удовольствие от этого. А ведь мы тогда знали свое дело, правда?

– Лучше многих, – кивнул Манкузо. – Так что там у тебя с китами?

– Новая компьютерная программа, что разработали мои парни, позволяет прислушиваться к дыханию и частоте сердечных сокращений у китов. Оказалось, у них характерная частота. Если приложить к этим громадинам стетоскоп, когда они плывут в глубине, то барабанные перепонки сомкнутся посреди черепа.

– А для чего программа была разработана первоначально?

– Разумеется, для слежения за подводными лодками типа «кило». – Джоунз усмехнулся и посмотрел в окно на опустевшую военно-морскую базу. – Только не теперь. Мы кое-что изменили, в том числе внешний вид, и я связался с экологами.

Манкузо мог бы рассказать, как использовалась эта программа в Персидском заливе для слежения за этими самыми иранскими подводными лодками типа «кило». Согласно разведданным, одна из них недавно исчезла. Скорее всего она попала в этом мелком заливе под киль какого-нибудь супертанкера, причем команда танкера даже не заметила, что они с чем-то столкнулись. Как бы то ни было, остальные подводные лодки иранцев находились сейчас у причалов. Может быть, до иранцев дошло наконец прозвище, которым наградили их старые моряки, – их ведь называли когда-то «поросячьими суденышками», – и они решили больше не прикасаться к своим новым субмаринам.

– Да, выглядит пустовато. – Джоунз кивнул на то, что было когда-то одной из крупнейших военно-морских баз в мире. Ни одного авианосца, только два крейсера, несколько эсминцев, столько же фрегатов, пять плавбаз. – Кто теперь командует Тихоокеанским флотом – главный старшина?

– Типун тебе на язык, Рон. Никому не говори об этом, ладно?

2. Братство

– Его захватили? – спросил президент Дарлинг.

– Меньше получаса назад. – Райан опустился в кресло.

– Никто не пострадал? – Это было важно для президента, как важно было и для Райана, но он не испытывал к этому такого болезненного интереса.

– Кларк доложил, что из наших никто.

– А у противной стороны? – Этот вопрос задал Бретт Хансон, государственный секретарь. Выпускник Чоат-скул и Йельского университета, вспомнил Райан. Правительство часто привлекало выпускников Йеля, но Хансон заметно уступал своему предшественнику, закончившему тот же университет. Невысокий, худощавый и нервный, он сменил не одну профессию, и его карьера колебалась между государственной службой, консультативной деятельностью, временной работой в качестве комментатора телевизионной компании Пи-би-эс – там он влиял на события, происходящие в стране, – и весьма прибыльной практикой в одной из самых дорогих юридических фирм. Хансон специализировался в корпоративном и международном праве и использовал свои обширные знания при переговорах между транснациональными компаниями. Джек знал, что Хансон проявил себя в этом деле с лучшей стороны. К сожалению, став государственным секретарем, он продолжал думать, что такие же тонкости могут – хуже того, должны – применяться в отношениях между государствами.

Райан выдержал паузу.

– Этим я не поинтересовался, – произнес он наконец.

– Почему?

Джеку было что ответить, но он решил, что настало время продемонстрировать значимость должности, которую он занимает, и потому подпустил шпильку:

– Да потому, господин государственный секретарь, что это не имеет значения. Нашей целью было арестовать Корпа. Мы решили эту задачу. Минут через тридцать он будет передан законным властям его страны. Они подвергнут Корпа собственному суду в соответствии с существующими у них законами. – Райан не счел нужным вдаваться в суть тамошних законов.

– Но это равносильно убийству!

– Не наша вина, что там не любят его, господин государственный секретарь. Кроме того, он несет ответственность за смерть американских солдат. Даже если бы мы решили устранить его сами, все равно это не было бы убийством. Это стало бы операцией по защите национальной безопасности нашей страны. Впрочем, так обстояло бы дело в другое время, – поправился Райан. Действительно, наступили другие времена, и ему тоже приходилось приспосабливаться к ним. – Вместо этого мы действовали как законопослушные граждане: задержали опасного международного преступника и передали его под юрисдикцию страны, гражданином которой он является. Там его подвергнут суду за контрабанду наркотиков, что, насколько мне известно, является преступлением во всех странах мира. Что с ним произойдет дальше, зависит только от законов, принятых там. Это страна, с которой мы поддерживаем дипломатические отношения, оказываем ей финансовую помощь и потому должны уважать ее законы.