Долетим до Одера - [30]

Густая дымка помешала и здесь: Москальчук потерял из виду своих ведомых, остался наедине с вражеской пятеркой. Умело маневрируя, он "сумел сбить в том бою два немецких истребителя, отвлек на себя внимание оставшихся фашистов, но сам был ранен в ногу осколком снаряда. Получил повреждение и мотор его самолета. Москальчук срочно пошел на вынужденную посадку. Тут ему повезло приземлился в расположении нашей артиллерийской бригады. За этот мужественный поступок капитан Москальчук был награжден орденом Ленина.

Описанный эпизод украсил боевую летную биографию нашего нового командира эскадрильи, который с первых дней войны сражался с отчаянной храбростью. Однако в его действиях никогда не было безудержной лихости - любой неоправданно дерзкий со стороны маневр комэск неизменно подкреплял точным расчетом, высочайшим мастерством пилотирования. За плечами у Василия Москальчука к началу войны было восемь лет летной работы - он пришел в авиацию по спецнабору в 1933 году. А до этого работал токарем-фрезеровщиком на одном из киевских заводов, вечерами учился в механическом техникуме.

В характеристиках Москальчука по летной школе, курсам усовершенствования командиров авиазвеньев отмечалось, что летчик он смелый, настойчивый, инициативный. Судьба его складывалась удачно. Однако перед самым началом войны Василий попал в серьезную аварию и угодил в госпиталь. И тут он впервые нарушил воинскую дисциплину - самовольно покинул госпиталь и отправился на фронт. Разбирать обстоятельства побега не было времени, а опытные летчики ценились на вес золота, так что Москальчук, можно сказать, был прощен.

Высокий, стройный, голубоглазый, с пышной копной белокурых волос, комэск заражал всех вокруг жизнелюбием и бодростью даже в самых критических ситуациях. Как-то, еще до перехода в наш полк, он вылетел на разведку войск противника в районе Умани. Обнаружил там важные объекты противника, запомнил все до подробностей и повернул обратно. Немцы заметили советский самолет, открыли по нему зенитный огонь и пробили машину в нескольких местах. Мотор заглох. Но Москальчук не растерялся - дотянул до переднего края и благополучно приземлился. Вокруг били вражеские пушки, минометы. Понимая, что машину спасти никак не удастся, Василий поджег ее, чтобы не досталась фашистам, и начал пробираться к своим.

Успел летчик доставить командованию важные разведданные, они помогли тогда нанести ощутимый урон врагу под Христиновкой. Наши танкисты даже продвинулись вперед на пять-шесть километров.

Под стать своему однополчанину был и второй наш "новобранец" - капитан А. Ф. Локтионов. Такой же рослый и веселый, он говорил чуть заикаясь - речь его напоминала звонкий, бегущий по камням ручей, быстрый и спотыкающийся. Но как легко и уверенно чувствовали себя рядом с ним люди! О своих военных заслугах Локтионов распространяться не любил, но мы в штабе знали, что с начала войны на его счету уже более 60 боевых вылетов. Зато об успехах боевых друзей капитан рассказывал с удовольствием, умело рисуя картины боя в мельчайших деталях. Впрочем, одну из своих собственных побед Локтионов одержал чуть ли не у всех на глазах, вскоре после того как перешел в наш полк, - в боях за Днепропетровск.

В те дни, в конце августа, командованию стало известно, что противник навел переправу через реку близ села Ломовка, применив там военную хитрость: настил переправы был скрыт под слоем воды, так что отыскать ее точное местонахождение было трудно. Оставалось лишь приблизительно установить район переправы по усиленному прикрытию его вражеской зенитной артиллерией. И вот командование полка получило приказ - определить место переправы и уничтожить ее. Решили прибегнуть к аэрофотосъемке. На задание вылетел Василий Князев. Проверяя фотоаппарат на борту самолета, он пошутил:

- Затвор пулемета освоил, а уж с затвором фотоаппарата как-нибудь справлюсь...

Но дело ему досталось нешуточное. Как только Князев приблизился к району переправы, наперебой заговорили зенитки противника. Тем не менее Василий сумел с третьего захода сфотографировать цель и вернулся в полк. Часть задания выполнена, следующий этап - разбомбить переправу, а бомбардировщиков в полку нет. Оставался единственный выход - подвесить бомбы к самолету-истребителю. Но управлять такой машиной мог лишь самый опытный летчик. Майор Маркелов тогда собрал летучку полковых асов и спросил их прямо:

- Кто готов?

Первым поднялся Локтионов:

- Командир, разрешите мне выполнить это задание. Только бомбить лучше ночью и на "Чайке", а ее можно попросить "взаймы" у соседей из 249-го полка. Уж дадут они мне машину по старой дружбе...

Маркелов знал, что у Локтионова большой опыт полетов в ночных условиях, тем более что и ночи в конце августа стояли светлые - полнолуние. Чувствовал он правоту и второго предложения капитана: "Чайке" легче поднять тяжелый груз. И командир полка дал на вылет разрешение.

Соседи, поняв ситуацию, "одолжили" нам самолет И-153. С наступлением ночи Локтионов взлетел и взял курс на переправу. Сверху ему хорошо была видна цель при полной луне, но и его самолет как мишень отчетливо просматривался противником. Сильный зенитный огонь разорвал ночную тишину. Локтионов, умело маневрируя, сумел все-таки выйти прямо на переправу и точно сбросил 100-килограммовую бомбу. Утром фотосъемка подтвердила меткость этого бомбометания, произведенного с борта истребителя{3}.