Долетим до Одера - [21]
Я подобрал группу из четырех человек во главе с механиком А. Ф. Гончаром, и, погрузив на автомашину необходимую тару, мы помчались в Христиновку. Но, приехав, застали там удручающую картину: вражеская авиация только что нанесла удар по железнодорожному узлу, на разбитых рельсах дымились обгоревшие вагоны. На наше счастье, цистерны с горючим оказались на дальних путях - у выходных стрелок - и потому, видимо, уцелели. В одной из них был бензин марки Б-74, пригодный для заправки наших самолетов. Мы выяснили, что горючим распоряжается командир танковой бригады, занявшей оборону в этом районе. Я объяснил ему ситуацию.
- Как же не помочь авиации! - устало усмехнулся он.- Глядишь, и она нам с воздуха поможет. Конечно заправляйтесь.
Он распорядился не только заполнить горючим наши емкости, но и выделить нам бензозаправщик из своей бригады. Оставалось только найти этиловый спирт для составления необходимой топливной смеси. И тут нас выручила хватка сноровистого Гончара. Он молниеносно что-то у кого-то разузнал и помчался на машине в Умань. Там на полуопустевшем аэродроме механик разыскал-таки нужный спирт.
Мы возвратились в полк, гордые сознанием исполненного долга, но главное, подоспели вовремя: наши самолеты сразу же поднялись в воздух для нанесения удара по наступавшему противнику.
Надо ли говорить, что в этих сложнейших условиях, требовавших максимального напряжения сил всего личного состава полка, мы дорожили каждым самолетом. А истребителей становилось все меньше - неравные бои, вражеские налеты отнимали их один за другим. Зная, что в районе Умани, куда уже подходил враг, были расположены стационарные авиамастерские, где могли стоять отремонтированные самолеты, командир нашего полка отправил туда лейтенанта П. С. Середу с заданием - получить три И-16 и перегнать их в полк.
Майор Маркелов выделил в распоряжение Середы двух летчиков, дал им автомашину, снабдил соответствующим документом, скрепленным печатью. Но, уже подъезжая к городу, пилоты услышали грохот боя, который, судя по всему, шел на ближайших подступах к окраинам Умани. Наши отчаянные ребята на большой скорости влетели на территорию авиамастерских и остановились, пораженные удручающей картиной: корпус мастерских, все здания медленно догорали, поодаль, на летном поле, дымились и обгоревшие каркасы самолетов. Летчики опоздали.
Но тут Середа заметил неподалеку от оставшегося командного пункта одинокий двухмоторный бомбардировщик СБ. Летчики направились к самолету, а навстречу им уже торопился человек в замасленном комбинезоне, как выяснилось, механик этого самолета. Он передал Середе помятый конверт:
- Товарищ лейтенант! Здесь письменное предписание... - И в нерешительности механик отступил назад.
В конверте оказалась записка, написанная карандашом явно второпях: "Любому летчику, который окажется на аэродроме. При угрозе захвата самолета СБ немцами перегнать его в Кировоград". И неразборчивая подпись.
- Кто это писал? - спросил лейтенант.
- Наш командир,- несколько неуверенно ответил техник.
- А где он сам? Почему бросил самолет? - настойчиво допытывался Петр.
- Уехал по срочному делу в какую-то часть. Сказал, что может задержаться. Оставил вот эту записку и просил передать любому летчику. Обстановка - сами видите...
- Обстановку-то мы видим и даже слышим, - нахмурившись, согласился Середа, по слуху определяя, что артиллерийские залпы раздаются откуда-то с севера. - А ты, братец, чего-то недоговариваешь. Ну да ладно - с тобой разберемся. Но что же делать с бомбардировщиком? Я ведь по ним не мастак. А бросить машину жалко...
- Да-а, история...- с досадой протянул один из пилотов, заглядывая в кабину СБ.- Тут и приборы и рычаги вроде бы иначе расположены. Поди разберись, где что и к чему...
- Я вам все объясню! - оживился механик, словно только и ждал этих слов. Приборы-то почти такие, как на истребителях.
- Вот что, друзья! - обратился Середа к летчикам.- Скорее возвращайтесь в полк. Доложите обо всем майору Маркелову и передайте, что я решил перегнать бомбардировщик в Кировоград. А уж оттуда как-нибудь доберусь в часть. Ну, хозяин, показывай свою машину,- легонько подтолкнул он механика.
Тот, заулыбавшись, быстро поднялся на крыло, открыл фонарь кабины. Петр, внимательно слушая объяснения, осмотрел доску приборов, попробовал в действии все рычаги, тумблеры, а через несколько минут коротко бросил механику:
- Будем запускать!
Моторы запустили быстро. После этого механик забрался в кабину штурмана. Вырулив на летное поле, Середа несколько раз пробежался по аэродрому, опробовав машину на земле. Затем дал полный газ и пошел на взлет. Самолет легко оторвался от поля, но высоту начал набирать неохотно. Шасси Петр решил не убирать - на случай непредвиденной посадки.
Полетной карты на Кировоград у него, понятно, не было. Впрочем, он достаточно хорошо знал этот район, поэтому полетел на глазок, полагаясь на память. Но тут самолет попал в низкую облачность, и пришлось еще набрать высоту. Вот где пригодились навыки слепого полета, которые с такой педантичностью заставлял отрабатывать Маркелов.
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».