Доктор Роззги и его юные друзья - [10]

Она сидела в своей комнате за шитьем, как всегда, спокойная и всем довольная.

- Вы должны отложить работу, - сказал я с улыбкой. - Доктор назначил на сегодня выходной день.

- У меня не бывает выходных дней, - ответила мисс Рэйби.

Тут я обрисовал ей сцену, которую только что наблюдал, - приезд бывшего ученика, всеобщее угощение, отмену уроков, дружные крики мальчишек: "Ура Дэвисону!"

- Кому, вы сказали? - воскликнула мисс Рэйби, вскочив и сделавшись белее мела.

Я объяснил, что приезжий капитан Дэвисон, из Индии, и стал описывать его наружность и поведение. Когда я кончил, она попросила меня сходить и принести стакан воды: она дурно себя почувствовала. Но, возвратившись с водой, я ее не нашел.

Теперь я знаю все. Посидев минут пятнадцать с доктором, который, конечно, приписывал беспокойство своего гостя страстному желанию повидаться с мисс Розой, Дэвисон вскочил и объявил, что хочет увидеть мисс Рэйби. "Вы ведь помните, сэр, как добра она была к моему маленькому братцу?" - сказал он. Тогда доктор, удивившись, что кому-то может понадобиться мисс Рэйби, адресовал его в малую классную, куда капитан и поспешил, помня дорогу с прежних времен.

Спустя несколько минут мисс Р. и мисс 3., возвратившись с прогулки, они катались в собственной одноконной пролетке с Плантагенетом Гонтом, - и будучи уведомлены о приезде Дэвисона и о том, что он уединился с мисс Рэйби в малой классной, конечно, без промедления ринулись туда. А я как раз входил в эту комнату через другие двери, - я хотел посмотреть, выпила ли она воду.

Вот какая картина открылась всем вошедшим. Они стояли именно в этих позах. "Ну, знаете ли!" - вскричала мисс Зоэ. Но Дэвисон даже не подумал отдернуть руку, только мисс Рэйби еще ниже опустила головку и прижалась щекой к его ладони.

- Вам придется найти другую воспитательницу для малышей, сэр, - сказал Фрэнк Дэвисон доктору. - Энни Рэйби дала обещание поехать со мной.

Тут, как вы можете понять, я закрыл двери со своей стороны. Когда же я снова возвратился в малую классную, она была темна и пуста. Все ушли. Снаружи доносились крики детей, играющих на лужайке. А стакан с водой так и стоял на столе, где я его поставил. Я взял его и выпил - за здоровье Энни Рэйби и ее супруга. И почему-то поперхнулся.

Разумеется, оставаться долее в школе Роззги я был не намерен. Его юные друзья, которые снова съедутся к первому февраля, найдут здесь сразу двух новых учителей: Принс тоже ушел и живет в настоящее время вместе со мной у моей старой квартирной хозяйки миссис Кэмизол. И если какому-нибудь благородному джентльмену нужен частный учитель для сына, письмо на имя достопочтенного Ф. Принса дойдет до него по этому адресу.

Мисс Когти называет нас обоих старыми дуралеями; она говорит, что еще в прошлом году, когда я собрался в Родуэл-Риджис, встретившись с дочерью и племянницей доктора Роззги на балу в доме генерала Чэмпиона, проживающего на нашей улице, она уже тогда знала, что вся эта моя затея - напрасный труд.

Нынешний год я зван к генералу на рождественский обед - желаю же всем, и новеньким и стареньким, веселого Рождества.

Эпилог

Спектакль окончен, поздний час;

Замедлен занавеса ход,

И с публикой последний раз

Раскланяться актер идет.

Не радует подобный миг,

И с окончанием забав,

Ей-богу, невеселый лик

Покажет он, личину сняв.

Пока не наступил финал,

Стихами облеку слова,

И что б я в них вам пожелал

По всем законам Рождества?

Как много есть ролей для вас!

Их получать близка пора...

Покойной ночи! Вам сейчас

Навек желаю я добра!

Прощайте! Пояснить готов,

Что вверил я стихам моим:

Весь пыл мальчишеских годов

Мы позже только повторим.

Вам никаких препятствий нет

Мечтать, надеяться, страдать

Что знали вы в пятнадцать лет,

Возобновится в сорок пять.

Не разлучась с борьбой, с бедой,

Мы в жизни то же обретем

Теперь, с седою бородой,

Как и в двенадцать лет, в былом.

И если в юные года

Могли мечтать мы и любить,

Помолимся, чтоб никогда

Огня души нам не изжить.

Как в школе, в жизни путь тернист,

Любой возможен поворот:

Глупцу дадут похвальный лист,

А хилый к финишу придет,

Судьбы неведом приговор:

Шутом, глядишь, великий стал,

Удел для мудреца - позор,

И возвеличился нахал.

Но жить ли нам, судьбу кляня?

Хвала Тому, кто дал и взял!

К чему тебя, а не меня,

О Чарльз, могильный хлад сковал?

Все это небом нам дано,

Им жизни ход определен,

И не постичь, кому оно

Несет награду иль урон.

Иной задает роскошный пир,

Не ведая земных невзгод,

А лучший, голоден и сир,

У врат его подачки ждет.

Пусть Лазаря забрызжет грязь

От колесницы богача

Любых событий примем связь,

Во прахе дни свои влача.

Так небо стоном не гневи

О том, что ввергнуто во прах:

О безнадежности в любви

И о несбывшихся мечтах.

Аминь! Молитва такова:

Да будет на сердце тепло,

Хоть поседела голова

И тяжко бремя лет легло.

И все равно, добро ли, зло ль

Года грядущие сулят.

Им предназначенную роль

Пускай играют стар и млад.

Кому победа и провал?

Взнесись, пади - не в этом суть,

Но, что бы рок ни посылал,

Все время добр и честен будь.

Добр, честен вопреки годам.

(Простите робкие слова.)