Доктор Джекил и мистер Холмс - [2]

Как известно, история повторяется. Вскоре по возвращении в Соединенные Штаты Джордж Коллинз женился на любви своего детства и забросил мешок с рукописью в чулан, где она и пролежала в забвении среди прочих военных сувениров более тридцати лет. Мой посетитель признался, что она могла бы оставаться там и по сей день, если бы не популярность другого сочинения, которое мне довелось редактировать.

Когда я поинтересовался, почему он пришел ко мне, Коллинз впервые соизволил улыбнуться. Зубы его оказались поразительно белыми и ровными – несомненно, работа весьма дорогого дантиста.

– Мне внезапно понадобились деньжата, – объяснил он. – Когда я услышал про книжку о Шерлоке Холмсе, которую ты состряпал, то вспомнил о той давней находке и подумал, что ты, быть может, захочешь сделать – ну что ты там делаешь с подобными вещами – и поделиться со мной барышами. Сам-то я ничего не смыслю в редактировании. Знал я одного редактора, но тот взлетел на воздух в своей машине, когда попытался тиснуть статейку о моем приятеле.

Я объяснил ему, что в издательском бизнесе прибыль отнюдь не скорая, и поинтересовался, готов ли он ждать своей доли несколько месяцев. Улыбка на его физиономии угасла.

– Не, времени у меня совсем нет. А сколько ты можешь дать мне прямо сейчас, нынче вечером?

– А сколько вы хотите?

У озвученной им цифры оказалось слишком много нулей. Я внес контрпредложение. Тут мой хмурый гость принял и вовсе угрожающий вид. Почувствовав его недовольство, парни по бокам навострили уши, словно псы, предвкушающие команду к нападению.

– Гроши, – буркнул он.

Я собрал все свое мужество и пожал плечами.

– Это почти всё, что у меня есть. Мне же нужно на что-то жить. Можете расценивать это как первоначальный взнос.

Коллинз звучно поскреб подбородок.

– Ладно, согласен. Но только наличными.

– У меня нет столько при себе. Возьмете чек? – Я потянулся за чековой книжкой.

– Я имею дело только с наличными.

– Тогда мне придется идти в банк, а он откроется только в понедельник.

Коллинз скривился и заерзал в кресле. После чего наконец изрек:

– Ладно, уговорил. Выписывай.

Я так и сделал и протянул ему чек.

– Все без обмана, – заверил я Коллинза, увидев, как внимательно тот разглядывает полученное.

– Я тебе верю. – Он сложил чек и убрал его во внутренний карман. – Ты не похож на тупицу.

Писательское любопытство взяло во мне верх, и я спросил, зачем моему посетителю так срочно понадобились деньги. К моему удивлению, вопрос его нисколько не задел.

– Дорожные расходы. Одни меня ищут, а другие не хотят, чтоб меня нашли. Так что я взял отпуск. А все деньги у меня вложены в… в мой бизнес. – Он поднялся и посмотрел на меня сверху вниз. – Хорошенько поработай над этим. Я скоро снова дам о себе знать.

Он развернулся и вышел, вернее, не совсем так: сначала один из его телохранителей, сунув руку в пиджак, выглянул из дверей, как следует осмотрелся, а затем выпрямился и кивнул шефу, после чего они все вместе и удалились. Мигом позже до меня донеслись урчание двигателя лимузина и хруст гравия: машина двинулась в сторону шоссе и уехала. К этому времени я уже схватился за карандаш и принялся за работу.

Похоже, при редактировании вновь обретенной рукописи мне предстояло столкнуться с теми же самыми трудностями, что я испытывал в процессе работы с первой. Почерк Уотсона, как я уже упоминал, просто ужасен. Но еще хуже было другое: невообразимое многословие и огромное количество оксюморонов со всей очевидностью свидетельствовало о том, что это был черновик, а потому до передачи текста в набор его необходимо было подвергнуть значительной переработке – переработке, которую, вероятно из-за войны и последовавшей утраты рукописи, Уотсон так и не смог осуществить. Поэтому я взвалил на себя бремя этих исправлений, которые, уверен, внес бы и сам любезный доктор, не обернись против него время и обстоятельства. И я готов взять на себя ответственность за сие литературное богохульство с должным осознанием того, что там, где подобное было возможно, я оставлял прозу Уотсона нетронутой, в случае же невозможности этого старался придерживаться его характерного стиля. Книга, можно считать, оригинальна на девяносто процентов.

Повесть содержит два значительных открытия, которые могут положить конец ряду неразрешенных споров среди почитателей Шерлока Холмса, в зависимости от того, как они к ним отнесутся. Во-первых, появление Майкрофта, старшего брата Шерлока Холмса, в 1885 году, по-видимому, указывает на то, что Уотсон, описывая свою первую встречу с ним в «Случае с переводчиком», допустил литературную вольность. Поскольку эта первая встреча в силу необходимости предшествовала нижеизложенным событиям, то Майкрофт, будучи представленным Уотсону, просто не мог сказать: «С тех пор, как вы стали летописцем Шерлока, я слышу о нем повсюду». Как известно каждому посвященному, первая их этих летописей, «Этюд в багровых тонах», была опубликована лишь в декабре 1887-го, то есть более чем через два года после событий, описанных в настоящем отчете. Если Майкрофт и произнес сию фразу, то наверняка сделал это при каких-то более поздних обстоятельствах, что не так уж и трудно допустить, поскольку Уотсон, как известно, порой объединял несколько разговоров в один, для придания своему отчету большей полноты. Вот вам пример: «В последнем деле Холмса» Уотсон утверждает, будто