Доктор Данилов в дурдоме, или Страшная история со счастливым концом - [83]

Данилов, при всех своих закидонах и тараканах, живой и настоящий. С ним тепло. Первый и пока что последний, муж был хорошо спроектированным роботом, имевшим одну-единственную цель в жизни – удовлетворение собственных потребностей. На все остальное, в том числе и на жену с сыном, ему было наплевать.

— Адвокат должен быть бесстрастным! — отвечал он на все Еленины упреки.

— Бесстрастие и бездушие – это совершенно разные понятия! — однажды не выдержала Елена.

Обложив опешившего мужа площадной бранью, а заодно по косточкам разобрав все его мнимые достоинства (тоже с обильным использованием нецензурной лексики), Елена потребовала развода…

В приемной главного врача – ни души. Двери, ведущие в его кабинет, были открыты нараспашку.

— Здравствуйте, Елена Сергеевна!

Главный врач находился в преотличном расположении духа. «Это добрый знак», — подумала Елена, усаживаясь на стул.

— Извините, чаев и кофеев сегодня не предлагаю, — развел руками главный врач.

— Нечего меня баловать, — улыбнулась Елена и положила на стол пластиковую папку, которую держала в правой руке. — Вот, Михаил Юрьевич, прошу ознакомиться…

— Это чуть позже. Давайте сначала про Майю Константиновну, — велел Михаил Юрьевич. — Я же вас правильно понял?

— Да, совершенно верно, — кивнула Елена. — Ситуация такая. До нашей с вами прошлой встречи Анатолий Сергеевич относился ко мне хорошо. А тут вдруг в один день, во время телефонного разговора, я получаю два замечания, причем по каждому с меня затребовано письменное объяснение. Комментарии, мне кажется, излишни?

— Излишни, — буркнул главный врач. — А вы сами никому не говорили о нашей беседе?

— Ни одной живой душе, Михаил Юрьевич. Уверена, что и вы тоже.

— Правильно уверены.

Главный врач подпер подбородок кулаком правой руки, локоть которой опирался на подлокотник его кресла, прикрыл глаза и молча просидел в такой позе несколько минут.

— Одной ногой в могиле стоит, а туда же – о будущем думает! — со злостью сказал он.

— Все мы думаем о будущем, — улыбнулась Елена, понимая, что в понедельник у главного врача будет новая секретарша.

— Знали бы вы, какой я ей оклад установил… — покачал головой Михаил Юрьевич и, спохватившись, что сказал лишнее, взял в руки папку, принесенную Еленой, открыл ее и углубился в чтение.

Елена притворилась, что не расслышала его последней фразы.

Дочитав до конца, главный врач похвалил:

— Дельно написано, Елена Сергеевна.

— Спасибо, Михаил Юрьевич. — Елена скромно опустила взор.

— Но вы понимаете, что это только начало? — Главный врач выдвинул верхний ящик письменного стола и, положив туда папку, резко, со стуком, закрыл его.

«Нервничаешь, — подумала Елена. — Правильно, я тоже нервничаю».

— Во-первых, Калинин, к сожалению, не слетит в одночасье. Некоторое время он будет еще сидеть на своем месте, и вам придется быть очень осторожной. Не только вам, но и вашим сотрудникам. Вы не хуже меня представляете, до каких размеров Анатолий Сергеевич станет раздувать любой ваш промах. С одной стороны – для того, чтобы подорвать доверие к вашей докладной, а с другой – чтобы отомстить.

— Я понимаю, — вздохнула Елена. — Но что поделать? Отступать некуда – Рубикон перейден.

— Во-вторых, не исключено, что вам придется озвучить все написанное в департаменте, возможно, что и перед Целышевским. Не оробеете?

— Стара я, чтобы робеть, Михаил Юрьевич, — пошутила Елена.

— Вам ли говорить о старости? — усмехнулся главный врач. — Эх, не были бы вы моей сотрудницей…

Елена покраснела от смущения.

— Это я так, мысли вслух, — поспешил добавить главный врач. — Не обращайте, пожалуйста, внимания. В-третьих… нет, пусть это сделает кто-нибудь другой из заведующих. Итак, что от вас потребуется? Бдительность и стойкость. Я могу на вас рассчитывать?

— Да, конечно, Михаил Юрьевич. — Щеки Елены все продолжали гореть. — Я буду стараться.

— Главное – сохраняйте спокойствие. Когда человек спокоен, он действует правильно. Не хотелось бы, чтобы наша с вами э-э… комбинация забуксовала на середине пути.

Вот он – момент истины, миг, когда открываются небеса.

Елена посмотрела в глаза главному врачу и сказала, стараясь сдержать волнение:

— Я сделаю все возможное, Михаил Юрьевич. Я буду очень стараться. И у Калинина не получится меня подставить. Я не дам ему такой возможности. Если, конечно…

Интригующая пауза, повлажневшие глаза и конечно же коронный номер притворщицы – полувздох-полувсхлип. Тот самый, за которым часто следуют долгие рыдания.

— Что «если конечно»? — забеспокоился главный врач.

Как и все мужчины, он не выносил женских слез, хоть и считал, что на него они не действуют.

— Если, конечно, не сойду с ума от своих личных проблем… — прошептала Елена.

Шептала она громко – главный врач был слегка туг на ухо.

— Ребенок болеет? — Глаза Михаила Юрьевича выражали искреннее сочувствие.

— Нет. — Елена суеверно постучала согнутым указательным пальцем по столешнице. — С ребенком все в порядке. Проблемы с мужем… Коготок увяз – все птичке пропасть.

— Что за проблемы? — участливо спросил главный.

— У него умерла мать, — ответ был заготовлен и отрепетирован. — Он очень переживал, пил, конечно. Я побоялась, что он может сделать что-то с собой… В итоге он попал в двадцать первую психиатрическую. Нагрубил врачам, а те в отместку выставили ему шизофрению, которой у него нет и никогда не было. Он сам врач, долго работал на шестьдесят второй подстанции…