Доктор Данилов в дурдоме, или Страшная история со счастливым концом - [18]

Четвертым соседом по палате стал Славик, тридцатилетний «бомбила», имевший за плечами два «срока» стационарного лечения, но в других больницах.

Славика уже лет пять преследовали соседи по дому, которым приглянулась его однокомнатная квартира. Соседи обложили свою жертву со всех сторон – наставили по квартире скрытых камер, рассовали подслушивающие устройства и даже подключили к вентиляции трубы, по которым время от времени подавали усыпляющий газ.

— Я засну, а они приходят, отпирают дверь своими ключами и начинают обыскивать квартиру… — От пережитых волнений Славик начисто облысел и выглядел лет на двадцать старше. — Заглядывают повсюду, даже пол вскрывают…

— Зачем? — спросил Данилов.

Палата коротала время в ожидании ежедневного обхода.

— Как зачем? — Славик оглянулся на дверь, словно соседи могли прятаться за ней. — Ищут завещание. Ведь я могу составить завещание? Могу! И тогда квартира уплывет из их рук. А они этого допустить не могут, потому что тогда все придется начинать заново…

Злоумышленники терроризировали Славика не только дома, но и во время работы – подсаживались к нему под видом пассажиров и начинали запугивать.

— Один такой тормознул меня на Варшавке и говорит: «На улицу Вишневского за тысячу доедем?» Я согласился. Сначала все было нормально, ехали, о бабах разговаривали. А потом, когда на светофоре встали, он говорит: «Вон в той башне дед жил на первом этаже, так его за квартиру зарезали. Очень опасно сейчас квартиру в Москве иметь. Лучше уж дом в деревне». Пришлось его там же и высадить. Не люблю, когда мне угрожают… А другой сел на Павелецкой площади, все продумано, как будто только в Москву приехал, даже сумку спортивную газетами набил, и спрашивает: «Не сдает ли кто из знакомых однокомнатную квартиру на длительный срок?» А у самого на лбу написано, что он агент!

— Чей? — спросил Данилов и наткнулся на осуждающе-недоуменные взгляды всех троих соседей.

«Разве непонятно, чей он агент? — читалось во взглядах. — Конечно же соседский!»

— Тебе жениться надо. — Юра поспешил сгладить хорошим советом неловкость, вызванную дурацким вопросом Данилова. — Вдвоем легче.

— Жениться трудно, — вздохнул Славик. — Надо быть точно уверенным в человеке, на все сто, а как ей в душу заглянуть? Ведь они могут подставить мне какую-нибудь приезжую проститутку, я на ней женюсь, а она меня в первую же ночь отправит на тот свет и останется при квартире! Если они захотят – они это сделают!

Славик рассказал, что в последнее время он, устав от психологического давления, почти не выходил из дома, разве что в ближайший продуктовый магазин.

— Проел почти всю заначку, но все без толку – когда им было надо, они пускали газ, и я тут же засыпал… Представляете, когда они поняли, что по-хорошему я не съеду, они заминировали мне унитаз! Я захожу утром, а крышка на бачке лежит не так, как обычно. Ну, думаю, все ясно – только тронь, и взорвется! Так я больше в туалет и не заходил, на балконе все дела делал…

— Шизофрения – это расщепление разума, — ни с того ни с сего сказал Миша.

— Это у тебя шизофрения! — огрызнулся Славик. — А у меня крупные проблемы.

Миша не стал спорить.

Скорее всего, именно превращение балкона в туалет и послужило поводом для госпитализации, на которую уставший от длительной борьбы Славик согласился с радостью.

— Во-первых, сюда они не сунутся, — объяснял он, продолжая тем не менее то и дело оглядываться на дверь. — Во-вторых, пока я здесь – у меня алиби.

— Какое? — спросил Юра.

— Настоящее, — коротко ответил Славик и поджал губы, давая понять, что комментариев не будет, но не выдержал и продолжил: – Я вот хочу попросить доктора, чтобы на ночь меня в смирительную рубашку одевали…

— Зачем? — хором спросили все трое слушателей.

— Чтобы я во сне не подписал бы им никакой бумаги. А то вдруг…

— Смирительных рубашек сейчас уже нет, — сказал Данилов.

— Да ну! — не поверил Юра.

— Есть, я в кино видел, — возразил Славик.

— А что вместо них? — спросил практичный Миша.

— Веревки? — предположил Юра.

— А вместо них широкие матерчатые ремни, которыми привязывают к кровати, — ответил Данилов.

— Это правильно, — одобрил Юра, — следов не останется.

От смирительных рубашек отечественная психиатрия давно уже отказалась из соображений гуманности. Однако Данилов мог допустить, что где-то смирительные рубашки остались. Негласно, тайно. Ведь людям всегда так тяжело расставаться с чем-то привычным, особенно если это привычное существенно облегчает работу.

— Вовка знает, он сам врачом работал, — прокомментировал Юра.

— И работаю, — поправил Данилов.

Соседи по палате немного его раздражали, но он понимал, что судьба послала ему не самый плохой вариант и что без них было бы скучно – невозможно весь день читать детективы. Развлечения ради поставил Славику диагноз параноидной формы шизофрении и, когда до их палаты добрались заведующий отделением и Безменцева, ухитрился подглядеть диагноз на титульном листе Славиковой истории болезни. Так и есть – «Шизофрения, параноидная форма».

Проявленный Даниловым интерес не укрылся от внимания заведующего отделением.

— А этот твой доктор-суицидальщик, как его… — сказал он Безменцевой уже в ординаторской.