— Отвечу на ваш вопрос. — После паузы говорит Наталья. — Мне дороже моя, как вы говорите, шкурка. И я, в отличие от вас, не полагаюсь на… не хочу никого обижать.
— Благодарю за тактичность, — ровно кивает Котлинский. — Но сейчас вас обижу я. Близнецы В-вы. Где был ваш профессионализм и щепетильность тогда? Впрочем, речь не о том. Уже сказано, зовете и меня. Я здесь всяко больше вашего нахожусь. Уж в ваши приёмные часы я всегда тут. Все назначения, если мы с вами лично расходимся во мнениях, будут идти за моей подписью На вашей зарплате это никак не скажется. Ещё вопросы?… Чтоб снять все возможные недоразумения… Сегодня воскресенье. Я не готов в цифрах. Но чтоб всем задействованным в клинике было интересно, именно этот вопрос берём на контроль и по нему будут назначены дополнительные бонусы. Надбавки к зарплате, — расшифровывает Котлинский для меня, поворачиваясь в мою сторону. — Официально в качестве договорённостей сейчас ничего не пишем, но вы знаете меня. Надбавки будут. Вот распределение надбавок по грудничкам будет происходить не просто с учётом мнения Александра, а под его управлением. Он парень нежадный, и мы ему доверяем на все сто.
Говоря «мы», Котлинский, видимо, всё же имеет в виду одного себя, поскольку по педиатрам я вижу, что эта идея никакого отклика в их сердцах не находит.
* * *
Из клиники выхожу в смешанных чувствах. С одной стороны, доверие лично Котлинского и «повышение» греют моё самолюбие. Тем более, сколько там мне в этом теле лет, чтоб спокойно переносить головокружение от неожиданных карьерных трамплинов. Пусть и таких локальных.
С другой стороны, Котлинский, вольно или невольно, вбил между мной и педиатрами немаленький такой клин. Видимо, он где-то сам был на взводе, так радикально махнув шашкой, поскольку даже я вижу, что подковёрные игры по педиатрии нас ждут нешуточные. Не верю, что этого не понимает сам Котлинский, но у меня при всех не было возможности расспросить его подробно о причинах такого непопулярного решения.
А сейчас, когда за подразделение и результаты по конкретной теме отвечать буду я, именно у меня начинает болеть голова обо всех потенциальных нестыковках.
Лично мне, по понятным причинам, близка точка зрения Котлинского. Тем более, процедурно он снял все возможные риски с педиатров.
Но я, в отличие от Котлинского, вижу, что педиатры собираются поступать по-своему. И в лучшем случае, будут мне «не дозваниваться». Какие возможны ещё варианты, я не хочу даже угадывать.
Так и не придя ни к какому выводу, в задумчивости набираю Лену и, чтоб не ждать четверть часа, пока топаю домой, вываливаю на неё суть вопроса.
— Мелкий, а у тебя тут не медицинская проблема, — Лена не даёт мне даже закончить. — У тебя проблема менеджмента и управления. И, пока эта проблема в потенциале. Ты ж не можешь обвинять врачей в том, чего они ещё не сделали? Я сейчас о будущем игноре ими формата Котлинского. Это я знаю, что ты видишь. А другим людям ты — чужой человек. Уже не говорю о профессиональной ревности, зависти и прочих неконструктивных качествах человеческой природы, которых и иные врачи не лишены. Скажем мягко. Так что, ты не по адресу…
— Вот так всегда — с нарочитой грустью перебиваю её. — Рассчитываешь на свою половину, опытную врача, а она…
— Правильно рассчитываешь. — Теперь Лена перебивает меня. — Я тебе не буду советовать по менеджменту и управлению. Потому что я — хороший врач, но абсолютно нулевой менеджер. Ты, с твоим этим опытом химчистки, и то уже опытнее меня, если говорить именно об управлении процессами. Но что тебе делать, я знаю. Хе-хе, — Лена хрустит в трубку яблоком, специально растягивая паузу.
— Вот давай без чеховских пауз, — улыбаюсь в трубку. — Я уже в порядке. Не нервничаю, не переживаю. Говори.
— То-то. А шагай-ка ты к Крематорию посоветоваться: как строить рабочие отношения в коллективе, если ты начальник процесса. Юра далеко не идеал, как руководитель в частности, НО только он из моих знакомых поднялся с ноля до миллионера после сорока. Без образования, без связей, вообще какого-то админресурса, исключительно своим горбом. — Лена ещё пару секунд хрустит яблоком, потом заканчивает мысль. — То, о чём теоретики рассуждают в книгах, подсмотрев со стороны, Юра лично разрабатывает, внедряет, тестирует, корректирует, дорабатывает и снова запускает. Я как раз об инструментах менеджмента. Он порой говорит колхозным языком, но это никак не умаляет ни его шикарного видения картины, ни его результатов. А мой батя говорит, что лично Юрины результаты, как менеджера, лучшие из всех, что батя в жизни видел.
* * *
Юра ответил на мой звонок сразу:
— Чем могу?
— Ты мысли читаешь?, — не могу удержаться от вопроса.
— Мне почти шесть десятков, — смеётся Юра в телефон. — Если мне в воскресенье вечером звонят люди, с которыми я не связан регулярными контактами, это ещё никогда не было для того, чтоб меня чем-то порадовать. Обычно что-то надо. Так чем могу?
— Посоветоваться бы. Лена говорит, посоветовать ты можешь лучше, чем остальные…, — Собираюсь было начать излагать суть вопроса, но Юра не даёт мне даже слова сказать. — Так, сейчас подскочу. Это лучше не по телефону. Ты сейчас где?
