— Прогнозировать надо ровно столько, сколько патронажей, — задумчиво говорит Котлинский. — Ну давай возьмём в шестимесячном приближении. Грубо, у нас рождается тридцать — сорок тысяч детей в год. Но это по области и по городу вместе, область отнимаем. Получаем около девяти тысяч. Из них, в годовой перспективе мы рассчитывали на долю в двадцать пять процентов.
— Грубо, две тысячи детей? В год?
— Грубо, да. — Кивает Котлинский. — Но это не сразу. У меня пока и отделение столько не потянет. Это я понимаю, на какие цифры рынок нас выведет, но расширяться и достраиваться будем только тогда, когда за полугодие хотя б шестьсот патронажей проведём. Тут уже чисто бизнес логика.
— Даже если по максимуму. Две тысячи детей в год, это грубо шесть человек в день. Ну пусть семь. Если говорим только о предлагаемой нами страховке, «ухо-горло-нос» в первый год, это семь минут моей работы. Утром. — Красноречиво смотрю на Котлинского. — Ладно, должен быть запас. Берём пятнадцать минут.
— Ни о чём, — задумчиво постукивает карандашом о крышку стола Котлинский. — Я об усилиях. Нам это действительно ничего не стоит. А развернуть ситуацию можем радикально. Эти вещи, они тоже быстро распространяются. Особенно если осенью, зимой, весной пойдут круги по воде, что «наши» не болеют, либо моментально выздоравливают…
— Игорь Витальевич, на всякий случай. Давайте оговорим сразу… Я справлюсь и с большим количеством людей, но только если вот так утром или днём заскочил сюда, отпринимал, санировал, и всё. При условии, что я не заполняю бумаг, не веду обзвон пациентов, не жду по полчаса каждого. Потянем?, — вопросительно смотрю на Котлинского.
— Вполне, — уверенно кивает он. — Во-первых, услуга бесплатная. С нашей стороны типа альтруизма, можем диктовать условия. Во-вторых, если это семь человек, как ты говоришь…
— Это не я говорю. Это из ваших цифр вытекает.
— Ну да… У нас же есть дежурный микроавтобус. Да шесть человек в один день и не наберётся, сто процентов. В общем, на малых объёмах, мы их даже по городу можем собирать и потом развозить.
— Это как?, — пока не понимаю, чего хочет Котлинский.
— По заявке, собираем их своим транспортом с адресов. Вместе с детьми, два раза в сутки. Утром, перед твоим лицеем, и днём, когда ты с онкологией воюешь. — Котлинский начинает что-то набрасывать на листке бумаги. — Бензин у нас треть доллара за литр, фигня… Находимся в центре, максимальное плечо небольшое… В общем, можем поиграться!, — заключает он, поднимая на меня взгляд через пять секунд и десять цифр на бумажке. — А на обзвон вообще вон регистратуру поставлю, кто-то же должен напрягаться…
— Я не подумал, что могу и вечером этим заниматься. Только кабинет надо второй. Чтоб два потока между собой не пересекались.
— Вообще не проблема, — Котлинский продолжает что-то быстро набрасывать на листке бумаги. — Тогда последнее. Я сейчас по финансам не знаю, как оно будет; ещё не придумал, как коммерциализовывать. И вообще, будем ли мы за это брать деньги в принципе. Но на всякий случай напоминаю, что о вопросе оплаты труда помню.
— Вот уж о чём не беспокоюсь. — Пожимаю плечами. — Не первый день знакомы.
* * *
В школу успеваю даже раньше, чем планировал. На выходе меня ловят Филин с Юлей и волокут за трансформаторную будку, где сегодня нет никого из курящих.
— Что за секретность?, — удивляюсь необычности антуража. — Или вы курить стали?
— Боже упаси, — открещивается Филин.
— Я?!, — задирает брови почти на затылок Юля. — С ума сошёл?, — И дальше резкий переход нормальным голосом. — Стесев, такое дело. Ты от нас оторвался, а мы уже под пятнадцать тысяч подписчиков имеем на канале.
— И хотели бы двигаться дальше, — подключается Филин.
— Здорово. Поддерживаю всеми силами. Но пока не понял, что вы именно от меня хотите. — Перевожу взгляд на каждого из них по очереди. — Вы и так сделали больше, чем я бы смог на вашем месте. Начиная от идеи, и заканчивая реализацией.
— Слушай дальше, не перебивай, — Юля запрыгивает на перекладину металлического забора передо мной так, что её разведённые в сторону колени находятся на уровне моей груди. Открывая нашим взглядам все деликатные подробности, что её, судя по всему, в порыве энтузиазма совсем не смущает. — Мы сформулировали цель. Следующую за первой.
— Уже интересно. — Запрыгиваю на забор рядом с ней, чтоб не отвлекаться на вид, открывающийся у неё между коленями.
На меня, конечно, действует не так, как на Филина, но физиология противная штука. Предпочитаю с ней лишний раз не сражаться, если можно этого не делать.
В отличие от Филина, который, похоже, не в силах сменить фокус взгляда. Смешно.
— Так что за цель?, — снова перевожу взгляд по очереди с Филина на Юлю.
— Мы хотим, чтоб наше влияние было не только словом. Чтоб те, кто с нами, и делами хоть в каких-то местах были с нами. — Задумчиво бормочет Филин, не отрываясь от вида, открывающегося между коленями Юли.
На что она не обращает ни малейшего внимания.
— А конкретнее?, — поворачиваюсь к Юле, понимая, что от Филина сейчас ничего не добьёшься: пубертат во всей красе.
В отличие от меня, у него нет Лены. И кое-чего ещё в прошлом за спиной.
