Доказательства существования ада. Свидетельства переживших смерть - [60]

Библия не говорит о возможности изменить что-либо после смерти. Приговор не подлежит изменению. После смерти и воскресения каяться уже поздно.

Вечность грядущего наказания

Наказание не только необратимо, оно и вечно. Есть такое мнение, что спасенные получат бесконечную жизнь, а остальные будут уничтожены, исчезнут. Они просто перестанут существовать.

Опять же, насколько бы эти идеи не были привлекательными, они не основаны на Библии. Во многих текстах Писания прямо говорится о вечности наказания грешников. Часто для описания грядущего наказания используются слова «вечный», «вовеки». Говоря о судьбе праведников и нечестивых, Христос учит: «И пойдут сии в муки вечную, а праведники в жизнь вечную» (Мф. 25, 46). Если жизнь праведников после смерти бесконечна, то это будет справедливым и в отношении неправедных. О возможности перехода из одного состояние в другое Библия ничего не говорит.

Почему добрый Бог посылает людей на вечное наказание? Как совместить бесконечные мучения с Божьей любовью?.. Трудно понять.

Но из Библии следует, что Бог никого не посылает в ад и Он не желает, чтобы кто-то погиб. Более того, Иисус Христос, Сын Божий, умер, чтобы мы имели жизнь и жизнь с избытком. Но что если человек добровольно выбирает жизнь без Бога? По словам К. Льюиса, своим грехом человек всю жизнь говорит Богу: «Уходи и оставь меня в покое». И Бог предоставляет человека самому себе, как тот и захотел.

Гилберт Честертон как-то заметил, что ад — это памятник человеческой свободе, это та дань, которую человек платит свободе, дарованной каждому из нас, чтобы мы могли выбирать, кому нам служить; это признание того, что наши решения имеют такое значение, которое простирается до вечных пределов.

Выводы

В заключение надо отметить, что, как и о рае, об аде мы знаем очень мало. Самые яркие образы не могут дать полного представления о том, что нас ждет впереди. Любая известная нам радость не сравнится с небесным блаженством. И, наверное, мучения в аду превосходят наши представления.

Нет нужды познавать их на опыте. Библия говорит, что можно выбрать лучшую участь. «Бог, оставляя времена неведения, повелевает людям всем повсюду покаяться».

Решения, которые мы принимаем в этой жизни, определяют будущее состояние не только в течение какого-то периода времени, но на вечные времена. Поэтому нам надо быть особенно мудрыми сегодня в отношении к Богу, к Его Слову, к вере.

Бог дал нам надежду, воскресив Иисуса Христа. И, благодаря Его воскресению, мы не только оживем в будущем, но уже сейчас можем воскреснуть для новой жизни. С момента обращения к Богу происходит приобщение к вечной жизни. Христос говорит: «Верующий в Меня имеет жизнь вечную» (Ин. 3, 36). И верующий с радостью ожидает Его прихода, имея уверенность, что вечно будет с Богом.

Имеете ли вы эту уверенность?

(Из статьи Л. И. Миховича «Правда о загробной жизни».)

Жизнь за гробом

Люди века сего, всецело захваченные его жизнью с ее суетой, могут искренно недоумевать пред верою в бессмертие; для имевших уже встречу с Богом в жизни своего духа, для переживших откровение смерти, бессмертие становится очевидностью. Слово Божие дает нам здесь руководящие мысли, которые и должны быть раскрыты в своем значении.

Самым непонятным является утверждение неверия, по которому смерть есть полное уничтожение жизни. Это уничтожение исповедуется не только как уничтожение видимых форм жизни телесной, но и жизни сознательной — духовной, сердечной, творческой. В эту «тьму кромешную» неверующая мысль спасается, чтобы не принять проблематику смерти… Но это делает лишний раз очевидным, что смерть можно понять только как часть жизни, а не наоборот, — нельзя жизнь погрузить в небытие смертности. Смерть есть в этом смысле, хотя и паразит бытия, однако, акт жизни. То «ничто», из которого Бог сотворил мир, на самом деле, как таковое, и для себя не существует. Его положительное бытие начинается только с миром. Бог, творя мир из ничего, тем самым дает место не только бытию, но и небытию. Самобытного же небытия, «тьмы кромешной», вовсе не существует. «Бог не сотворил смерти… ибо Он все создал для бытия» (Прем. 1, 13–14). Смерти нет в плане Божьего творения, она «вошла в мир» завистью диавола (Прем. 2, 24), ибо «Бог создал человека для нетления и соделал его образом вечного бытия Своего» (Прем. 2, 23). Поэтому смерть может быть понята лишь как состояние жизни. Смертность жизни есть только ее болезнь, неустранимая, но не непобедимая. Смерти не было, и смерти не будет. Изначально человек не был создан для смерти, в него была вложена возможность бессмертия. Человек должен был духовно — творческим подвигом утвердить в себе эту возможность, но он мог ее и упразднить, что и произошло в первородном грехе. Это упразднение и было запечатлено Божиим приговором, засвидетельствовавшим происшедшее изменение: «возвратишься в землю, из которой взят, ибо ты земля и в землю отойдешь» (Быт. 3, 19). «И возвратится прах в землю, чем он был, а дух возвратится к Богу, Который дал его» (Еккл. 12, 7). Смерть заключается в отделении человеческого духа (от Бога исшедшего) от «земли», которой принадлежит его тварное естество, — тела, одушевленного душой. Человеческий дух, в духовности своей, имеет потенцию бессмертия и сообщает эту способность всему своему сложному естеству. Первородный грех представляет собой отступление человека от своего пути единения с Богом и начало смерти вошедшей в человеческий дух через грех. Это отступление, разумеется, не могло повести к смерти бессмертного, от Бога исшедшего, человеческого духа (как не привело к ней и мир падших духов), но было таким ослаблением его силы, в частности, власти над его душевно-телесным естеством, что равновесие, еще не достигшее устойчивости, пошатнулось в обратную сторону. То, что было предназначено к единению в тричастном составе человека: дух, душа и тело — в смерти подвергается временному разделению. Дух потерял способность удерживать постоянную связь со своим телом, а постольку и сила его сделалась ограниченной. Смертность стала состоянием жизни падшего человека. Хотя сама смерть наступает лишь в предустановленный час жизни, но в сущности, она распространяется на всю человеческую жизнь с самого его начала. Это и выражается в том факте, что человеку свойственно умирать во все возрасты, а все случаи смерти представляют собой лишь частные применения единого начала смертности. Всё живое — то есть человек, а с ним и вся живая тварь, начинает умирать одновременно с началом жизни, и всё протяжение жизни сопровождается ростом смертного изнеможения, доколе оно окончательно не побеждает жизнь.