Докаюрон - [11]

Вечером Дока подошел к заветному бревну в числе самых последних. Среди девчат Тани не оказалось. Не подошла она и через полчаса, через час. Он забеспокоился, стал оглядываться на залитые электрическим светом окна ее дома. Потом не выдержал, сунулся сам к скрипучим воротам. Внутри посторного двора взобрался по ступенькам крепкой лестницы, постучал по лудке двери, ведущей в дом. Открыла тетка, высокая интеллигентная женщина. Запахнув вязаную кофту, быстрым взглядом окинула Доку с ног до головы:

— А, Юрон. Ты почему не пришел провожать Таню?

— Как провожать? — отропел Дока. — Куда?

— Домой, — всплеснула руками тетка. — Разве вы не договорились?

— У нее же была еще неделя, — не своим голосом просипел он.

— Была, никто ее не гнал, — пожала плечами женщина. — Но вот решила уехать сегодня. Пришла с речки, собрала вещи и часам к пяти мы проводили ее на вокзал. Не договорились, что–ли, горе–влюбленные? Или поругались?

— Мы не ругались никогда, — опустил голову Дока, опять не находя причины тому, что про все знающие ребята и в этот раз ни о чем не предупредили. Он взялся за перильца. — Извините.

— Адрес дать? — участливо спросила женщина.

— У меня есть. Рисунки ее тоже. — не оборачиваясь, буркнул он.

Больше Таню Маевскую Дока никогда в жизни не видел, хотя оба пытались наладить переписку в течении лет трех. Не единожды судьба заносила его и в саму Москву. И каждый раз случались события, из–за которых не было возможностей заглянуть к подружке, живущей по заветному адресу, всегда лежащему в кармане рубашки. В письмах она писала, что ходит в балетную школу, учавствует в театральных постановках уже на взрослой сцене. Потом послания закончились. В один из приездов в столицу от постового милиционера Дока услышал, что в ихнем районе улицы с таким названием не существует. В адресе что–то напутано. Впрочем, может, и была, да в связи с недавними постановлениями могли переименовать. Дело, мол, не хитрое — Москва тогда здорово расстраивалась. Дока перестал искать свою первую любовь, он понял, что дороги у них разошлись. Навсегда.

Глава третья

— Печальный финал, — обнимая пальцами хрусталь, с грустью в приятном голосе сказала молодая женщина. Помолчала. Затем подняла бокал, отпила несколько маленьких глотков рубиновой терпкой жидкости. В ямочке между ключицами ненадолго забился небольшой родничок. Задержав бокал над столом, полюбовалась разноцветными всполохами внутри, вспыхивающими от лучей заходящего солнца. Посмотрела на мужчину. — Первая любовь почти всегда оставляет в человеке светлый след. Он у тебя остался? Луч из детства, скажем так, хотя бы изредка тебя согревает?

Мужчина, наконец, решился вытащить сигарету из пачки, осторожно размял по всей длине. Движение не прошло бесследно, женщина едва уловимо усмехнулась. Прикурив, он раздул щеки, подержал дым во рту. Затем резко и широко раздвинул губы с похожим на «па» звуком. Только после этого бросил испытующий взгляд серых глаз на собеседницу:

— Почему ты решила, что все рассказанное произошло со мной? — отметил, что вопрос заставил ее немного напрячься. — С самого начала я хотел развенчать твои предубеждения, но ты с таким любопытством впитывала мои фантазии, что ничего не оставалось, как просто подыгрывать. В первую очередь, самому себе.

— Что ты хочешь этим сказать? — не отрывая пальцев от хрусталя и не подимая глаз, тихо спросила женщина. — Не желаешь признаваться, что сожалеешь о том, что не трахнул тогда эту девочку? У тебя бы все равно ничего не получилось, даже если бы она сама там, между стожками, затащила тебя на себя. Хочешь узать причину?

С пристальным вниманием мужчина продолжал следить за выражением лица молодой женщины. Он как бы сам в точности не знал, куда приведет канва раскрученного им здесь, за столом из карельской березы, сюжета. В свете этого не ведал ответа и на, опять по канве, возникшую загадку, связанную с внезапным отъездом Татьяны в Москву. Вопрос о том, что она осталась девственницей, тоже не давал покоя. Но стоял на втором месте после бегства тринадцатилетней подружки. Ведь тогда, по идее, он бы долго не мог найти самого себя, не то что вообще думать о сексе. Не испытывал бы влечения даже к привычному онанированию. До отъезда в ремесленное училище каждый вечер подходил бы к отшлифованному ребячьими задницами бревну, издали прищуривая веки в надежде в сумерках рассмотреть знакомую поджарую фигурку в коротком платьице и в белых носочках. Поторчав немного, обойденный вниманием и пацанами тоже, направлялся бы под окна ее дома. Не дождавшись Тани нигде, забредал бы в ночной луг, долго стоял бы молча под дождем из крупных звезд, возвращаясь обратно лишь под утро… Наверное, так было на самом деле. Если это не сон.

Выдернув сигарету из пачки, женщина прикурила, откинула голову назад. Потревоженный движением натуральный светлый локон по виску переместился на тонкую выгнутую бровь. Она уложила его на место, не отрывая взгляда от мужественного лица собеседника. Во всей ее раскованной позе ощущалось, что она не испытывает чувств к сидящему напротив человеку, в то же время не желает, чтобы он об этом знал. Однако, сейчас она жутко ревновала его к той, из тьмы веков, столичной девочке и ничего не могла с собой поделать.