Договор-2008 - [14]

Поэтому я бы сказал, ничего катастрофического пока не произошло. Ухудшилась ситуация? Да, конечно, ухудшилась. И ухудшилась она еще потому, что началось что-то вроде Афганской войны. Власть вошла на те поля, где активов-то нет, и поэтому население ведет себя отвязано, и сержантам пограбить нечего. Это же не «ЮКОС». И при этом есть определенные навыки ведения защитный действий против власти. Поэтому началась такая затяжная война. Ничего хорошего в этом нет. Но это совсем не разгром гражданского общества и совсем не уничтожение этих мостиков. На самом деле, я сейчас вижу гораздо больше мостов, или, по крайней мере, такие фермы мостов, построенных поперек реки, чем пять лет назад. Спасибо.

Лейбин: Я хочу все-таки вернуться к моему и нашему пониманию того, что, собственно, было сказано в лекции, несмотря на то, что другие частные вопросы тоже интересны. Понятно, что тезис о справедливости мы переносим на весну. Тогда я должен понять самостоятельное значение проблемной критической части. А именно, вопрос: чьи это проблемы? Из общей логики жизни я понимаю, что для того, чтобы начать думать о чем-то и придумать новое, должна возникнуть кризисная ситуация. У меня есть опасение, очень хотелось бы, чтобы оно не оправдалось, что проблемы, которые были описаны, не наши, а товарищей, которые там сидят. Кому-то нужно по наследству передавать, решить проблему с преемственностью средств. Тогда рядом можно положить лекцию, например, Фадеева, что тогда нужно не дерибанить, а увеличивать капитализацию. Это такой идеологический тезис для людей, которые там сидят, вразумляющий: «Товарищи, хватит дерибанить, надо уже подумать!» Но так ведь не получается. Нельзя никого заставить подумать, если мы сами не поймем ситуацию. Чья это проблема?

Аузан: Если вопросы, в основном, касались третьей части, когда я говорил, в чем нестыковка для власти, из этого совершенно не следует, что, как это было сказано, по-моему, у Ануя, если вы молодая женщина и к вам не пристают в метро, это совершенно не означает, что метро в Париже больше нет, — это не значит, что не было двух первых частей этой лекции. Потому что проблема разъедающего недоверия — это вообще для власти не проблема. Власти, как раз, может, и легче управлять, когда нет этих концентраций социального капитала, неважно, в виде ли криминальных групп, этнических сообществ, профессиональных корпораций. Атомизированным населением, может, власти и удобнее управлять. Только нам жить не очень уютно, потому что каждый шаг связан с издержками, а спина не защищена. Поэтому первая проблема — это наша проблема. Причем она преодолима, и я утверждаю, что она будет преодолена. Только вопрос, в каком варианте.

Если говорить о проблеме легитимации собственности, это тоже наша проблема. Ушли от олигархов, подзабыли, чтобы не считалось, что это все про олигархов. Вернулись во времена Советского Союза. Там ведь тоже с легитимацией государственной собственности были некоторые проблемы. Было такое явление как несуны, массовое явление. Это есть практическое отрицание легитимации государственной собственности, что «тащи отсюда каждый гвоздь, ты здесь хозяин, а не гость». Но следствием этого было и определенное отношение власти к правам населения, выросшей народной аристократии к остальным и т. д. Поэтому я утверждаю, что нелегитимированность собственности означает одновременно непризнание, или низкое признание, или недостаточное признание других существенно важных прав населения. Потому что это взаимный процесс.

И последняя часть ведь тоже относится не только к власти. Потому что, извините, в зависимости от того, каким путем пойдет власть — продление в третий срок, покупка полномочий через социальные оффшоры или удовлетворение этого самого сокровенного желания, которое удовлетворить-то нельзя, — мы с вами очень по-разному начинаем жить и общаться друг с другом. Но я, вообще-то, в основном, не про власть. Власть меня давно не слушает. Говорят, что читают. «Забавно, очень умно, но мы же как бы…» Развлекаются.

Александр Гловели(банковский аналитик): Александр Александрович, если я правильно понял вашу идею о замещении постимперского синдрома на решение проблемы справедливости, вы предлагаете такую логотерапию для нашей страны. Есть замечательная книга австрийского психолога Виктора Франкла, где он рассуждает о том, что человеку необходимо жить со смыслом. Этот смысл может быть разным, но отсутствие смысла приводит к неврозам. И как я вас понял, сейчас имперский невроз вы предлагаете вытеснить из сознания россиян неврозом несправедливости внутреннего устройства институтов и гражданского общества в нашей стране. Если это так, это было бы очень хорошо. Но если предположить, что это произойдет, и предметом общественного внимания станет проблема справедливости и общественный договор по поводу самого понятия справедливости и справедливого распределения прав собственности, у меня возникают вопросы. Какие стороны этого договора вы видите, кроме власти? Есть ли организованные группы, которые могли бы сейчас выступать сторонами этого договора? Может ли быть такой стороной некоммерческий сектор, по которому нанесен удар?