Догмат и мистика в Православии, Католичестве и Протестантстве - [39]

Так настроенный человек, конечно, не может и понять той «свободы чад Божиих», которую принес Иисус Христос, того «примирения» с Богом, которое возвестили нам апостолы: «душевный» человек не может служить Богу

«духом и истиною»

(Ин. 4, 23), он судит обо всем по-душевному (1 Кор. 2, 14). Приходя ко Христу, он не столько хочет научиться от Него, как ему жить, чтобы жить истинною жизнию, сколько хочет узнать, какую пользу принесет ему следование Христу. Поэтому, слыша о спасении Христовом, он усвояет из этой благой вести {226} преимущественно ее внешнюю сторону — избавление от бедствия, от конечной погибели и получение высшего блаженства — и не замечает другой, более существенной стороны этого спасения, не замечает, что бедствием здесь считается не страдание, не муки, а грех; что высочайшее благо здесь полагается в той самой воле Божией, против которой с такой ревностью возмущается его себялюбивая природа. Он думает только о том, что он будет наслаждаться, а чем — об этом он не спрашивает.

Но если все дело только в блаженстве как таковом, в выгоде человека, то естественно спросить: за что же человек эту выгоду получает? не будет ли несправедливым наделять его блаженством, когда он ничем не заслужил его? Христос учил, что спасаются только делающие добро. Следовательно, заключает человек, добро и есть та плата, та уступка Богу, за которую Он дарует человеку вечную жизнь. Почему же Богу угодно такое, а не иное поведение, себялюбец понять не может: сам исполняя желания своего «я» только потому, что это ему приятно, желательно, он и закон Божий наклонен пред{227} ставлять себе таким же беспричинным деланием владыки. Конечно, такую беспричинную волю человек любить не может, равно как и самого владыку. Последнего он только боится, а первую исполняет только против своего желания. Отсюда его труды, понесенные им при исполнении воли Божией, не могут иметь силы и значения самоотверженной жертвы Богу, жертвы любящей и благодарящей. Для человека они — тяга, подневольное ярмо. Поэтому ими пожертвовать он не в состоянии и требует себе вознаграждения, как и всякий наемник. Дела в глазах человека получают значение заслуги.

Таким образом, правовое представление о спасении как нельзя более понятно и удобно именно для себялюбивого настроения. Как же к этому представлению относятся священные источники нашей веры — Св. Писание и Св. Предание?

Следы правового понимания в Св. Писании и в Св. Предании

Если мы приступим к этим источникам с предвзятой мыслию и если будем вырывать из них лишь отдельные слова и речения, не {228} справляясь с основною мыслию их, то мы, пожалуй, можем найти немало оснований для правового представления в самом Св. Писании и в самом Св. Предании.

Господь Иисус Христос весьма часто, побуждая своих слушателей к той или другой христианской добродетели, к христианскому поведению вообще, указывал им главным образом на то, что за такое поведение, и только за него, воздается награда на небесах.

«Смотрите

, — говорил Он, —

не творите милостыни вашей пред людьми с тем, чтобы они видели вас: иначе не будет вам награды от Отца вашего Небесного. Итак, когда творишь милостыню, не труби перед собой, как делают лицемеры в синагогах и на улицах, чтобы прославляли их люди. Истинно говорю вам: они уже получают награду свою. У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая, чтобы милостыня твоя была втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно»…

(Мф. 6, 1–4 и след.). Или, например, известное изречение о единой чаше студеной воды, поданной пророку или ученику.

«Кто принимает пророка во имя пророка,

{229}

получит награду пророка; и кто принимает праведника во имя праведника, получит награду праведника. И кто напоит одного из малых сих только чашей холодной воды во имя ученика, истинно говорю вам, не потеряет награды своей»

(Мф. 10, 41–42).

Свв. апостолы тоже часто прибегают к этой форме выражения, и тоже в тех случаях, когда нужно побудить кого-нибудь к доброделанию. Загробная награда сравнивается с наградой на ристалищах, с венцом победителей.

«Разве не знаете,

 — говорит, например, св. апостол Павел, —

что бегущие на ристалище бегут все, но один получает награду? И вы бегите так, чтобы получить. Все подвижники

(т. е. борцы)

воздерживаются от всего: они для получения венца тленного, а мы — нетленного»

(1 Кор. 9, 24–5; ср. Гал. 5, 7; Фил. 3, 14; 2 Тим. 4, 7–8; 1 Пет. 5, 2–4, и др.). Удерживая христиан от каких-нибудь пороков, указывают на наказание, какое постигнет от Господа всех грешников:

«Воля Божия есть освящение ваше, чтобы вы воздерживались от блуда… чтобы ни в чем не поступали с братом своим противозаконно и корыстолюбиво: потому что Господь —

{230}

мститель за все это, как и прежде мы говорили вам и свидетельствовали»

(1 Фес. 4, 3–6). Этими и подобными местами и пользуются, чтобы оправдать правовое понимание нравственной жизни. Впоследствии мы увидим, насколько это справедливо.

То же находим и в святоотеческих творениях. Отцы Церкви с тою же самою целью — обосновать доброделание, побудить к нему иногда прибегают к таким сравнениям, которые, по-видимому, прямо за внешнее понимание жизни. Такова, например, аналогия купли-продажи. «Должно, —говорит св. Григорий Нисский, — подкрепляясь верою в ожидаемое, добродетельным поведением наперед закупать будущую благодать».