Догадка Ферма - [6]
— Мы охотно перекусим, — сказал Ле Телье с признательной улыбкой. — Вижу, вы только что отобедали.
Жюли взглянула на полностью убранный стол.
— Я сейчас распоряжусь, монсеньор, — ответила она министру. — Присаживайтесь, это займет немного времени.
Оба гостя направились к столу и, сняв плащи, расстелили их на скамье. Ле Телье обвел взглядом комнату. Зала была большой, неплохо протопленной и приятной на вид. Справа от него величественная лестница поднималась на второй этаж. Он заметил две двери в обоих концах залы, а также проход к служебной лестнице. Меблировка выглядела довольно скудной. Кроме длинного стола, здесь были только скамьи и два табурета. Вытертый до нитей ковер висел на стене между двумя каминами. Стену напротив украшали две коллекции оружия. В углу стояло обитое ковром кресло со сломанной ножкой. Дополняли убранство залы два сундука и посудный буфет прошлого века. Министр внезапно нахмурился, обнаружив, что один из слуг остался в комнате, наполовину скрытый в глубокой амбразуре окна.
Внешность этого слуги была устрашающей. Его воинственно закрученные кверху усы заставляли вспомнить фанфаронов итальянского театра, который благодаря кардиналу Мазарини вошел в моду несколько месяцев назад. Одетый в залатанный камзол из буйволиной кожи, в шляпе с пером, закутанный в ярко-красный плащ, в сапогах до бедер с медными шпорами, старик — лицо у него было покрыто морщинами и шрамами — был вооружен длинной испанской рапирой с медной рукоятью, а из-за широкого пояса торчал пистолет! Луи заметил недовольную гримасу министра.
— Гофреди — мой телохранитель, монсеньор, — объяснил он. — Он столько раз спасал мне жизнь, что я уже сбился со счета. От него у меня нет никаких тайн.
Солдат удачи на войне, длившейся почти тридцать лет, Гофреди, перед тем как поступить на службу к Луи, сражался под командованием Жана де Гасьона, когда тот опустошал Лотарингию.
До того Гофреди был наемником в шведских войсках в Померании и даже у австрийцев, врагов Франции. Он знал все об искусстве войны. Сорок лет убийств, грабежей и насилия ожесточили его душу. Он никого не любил. Хотя… Старый солдат боготворил того, кто взял его на службу и доверился ему, когда он стал уже никому не нужен. Гофреди дал бы убить себя за Луи и его супругу — однако предпочел бы убить любого ради них! Конечно, он был уже стар, но по-прежнему опасен и невероятно жесток.
Ле Телье посмотрел на Бриена, взглядом спрашивая совета. Тот сощурился, затем неторопливо кивнул.
— Шевалье, вы наверняка задаетесь вопросом о цели нашего визита? — осведомился военный министр.
— Конечно, мсье. Но для начала вы должны подкрепиться. Потом я буду готов внимательнейшим образом выслушать вас.
Он добавил, указав на дверь в левом конце зала:
— Это моя библиотека и одновременно рабочий кабинет, там мы сможем спокойно поговорить…
Жюли вернулась в сопровождении Мари, ее брата и Марго, которые несли несколько бутылок вина из Бона, фаянсовые тарелки и две большие корзинки с горячим хлебом.
— Вам сейчас подадут суп, — пояснила Жюли, — а также двух холодных цесарок.
— Великолепно! Вы позаботились о наших людях?
— Да, монсеньор, — ответила Марго. — Они внизу, на кухне, греются у очага, и мадам Юбер занимается ими.
— Вас не стеснит, если мы останемся здесь на ночь, мадам? — спросил Ле Телье у Жюли.
— Конечно, нет, мсье, места у нас хватает, а люди ваши могут устроиться на конюшне или на чердаке.
Один из слуг принес цесарок, второй ножи, итальянские приборы и кувшины с водой. Мари пошла на кухню за супом.
Гости набросились на еду и принялись поглощать все со зверским аппетитом. Хлеб они окунали в потаж и разнообразные соусы. Ломени де Бриен ловко пользовался ложкой из итальянского прибора, тогда как Ле Телье все хватал пальцами, время от времени ополаскивая их в кувшине с водой или попросту обтирая о сборчатый пояс камзола.
Наливая вино, Луи украдкой присматривался к ним. Аристократ Бриен старался не запачкаться, тогда как Ле Телье, привыкший к суровой жизни военных бивуаков, не щадил ни шелковую рубашку, ни бархатный камзол!
— Мы выехали из Парижа ни свет, ни заря, — сказал Бриен, впервые заговорив. — Наша карета дважды застревала в грязи, — уточнил он словно бы с упреком.
— Дороги здесь скверные, — признал Луи с виноватой улыбкой.
— Так это и есть то самое пресловутое имение, которое подарил вам Людовик Заика? — иронически осведомился Ле Телье, с любопытством осматриваясь вокруг. — Мне говорили, что оно лежит в руинах! Вы проделали большую работу…
— В самом деле, мсье, но она, увы, еще не завершена.
— Это обходится дорого, не так ли? — вставил Бриен более дружеским тоном.
— Чрезвычайно дорого, мсье! — поморщился Луи.
— У меня тоже много хлопот с моим замком Бриен, — пояснил министр.[6]
Жюли слушала разговор, наблюдая за разливавшей суп Мари, и старалась понять, куда клонят министры.
Оба какое-то время жевали молча. Затем Ле Телье дочиста вытер тарелку хлебом и заявил:
— Мадам, я в жизни ничего вкуснее не едал! Мы продрогли до костей и дико проголодались, а теперь снова готовы встретить ненастье!
Убедившись, что служанка пошла на кухню за засахаренными орехами, он продолжил — мягко и любезно:
Изучая экономическую историю Европы, французский профессор Жан д'Айон увлекся историей политической. И неожиданно для себя в середине жизни стал писателем, выпуская роман за романом об эпохе «Трех мушкетеров». Этому бурному периоду в судьбе Франции он посвятил знаменитый цикл исторических детективов о Луи Фронсаке.Герою д'Айона приходится беспрерывно заниматься расследованиями. Он виртуозно и с азартом разгадывает самые сложные загадки. Вот и сейчас в совершенно изолированной комнате каким-то непостижимым образом убит полицейский комиссар.
Герой цикла — профессор психологии Морис Жакоб, расследующий частным образом загадочные происшествия, отдающие изрядной мистикой. Как и полагается настоящему учёному, он неизменно докапывается до рациональной истины, какой бы она ни была.
Повести и романы, включенные в данное издание, разноплановы. Из них читатель узнает о создании биологического оружия и покушении на главу государства, о таинственном преступлении в Российской империи и судьбе ветерана вьетнамской авантюры. Объединяет остросюжетные произведения советских и зарубежных авторов сборника идея разоблачения культа насилия в буржуазном обществе.
Маленький провинциальный городок сотрясает череда страшных и загадочных смертей. Люди разных возрастов и социального положения умирают с гримасами ужаса на лицах. Чудом спасшиеся сходят с ума. Что это? Козни дьявола или дело рук человеческих? Ротмистр Шванин выведет злодеев на чистую воду.
Сюжет и действующие лица пьесы — это во многом свободное художественное осмысление фактов и имен, рожденное объективной исторической Правдой.Спектаклем «Исполнитель» в 1988 году открылся театр «Детектив». Нам с моим соавтором Владимиром Валуцким «компетентные органы» дали возможность ознакомиться с «Делом Берии». Госархив предоставил уникальные фотоматериалы. Знание жизненной правды недавней истории позволило авторам чувствовать себя творчески свободными в стремлении к образной правде искусства. Думается, что исполнение Сергеем Шакуровым роли Берии — одна из вершин в творчестве этого выдающегося артиста.Тамара Семина, которая известна и любима как киноактриса, блеснула театральным мастерством.
Эта история началась вчера или же ведет свой отсчет от сотворения мира. Она стара, как сам мир, и актуальна, как самые свежие биржевые новости. Все потому, что борьба добра и зла, света и тьмы идет постоянно. Даже сейчас, когда ты читаешь эти строки, идет невидимое сражение. Полем этой битвы является не только вся земля, но и ты сам. Только от тебя зависит, на чьей стороне будешь ты. Преуспевающий адвокат даже не мог и представить, что внезапное исчезновение его любимой повлечет за собой такие последствия. Он окажется в центре шахматной партии вселенского масштаба.
Это «педагогическая поэма». Им всего по 15–16 лет, ученикам Безансонской изуитской коллегии св. Франциска Ксавье. Это очаровательный Эмиль де Галлен, одареннейший Гастон Потье, сдержанный и умный Мишель Дюпон, впечатлительный и сердобольный Филипп дЭтранж, победитель всех коллегиальных турниров Дамьен де Моро. Их учитель вкладывал в них всю душу, ибо мера любви для Даниэля Дюрана есть «любовь без меры». И кто бы мог подумать, что его любовь подвигнет одного из них на… убийство? Кто из учеников, тех, кого Дюран учил Божьей любви, мог поднять руку на человека?