Догадка Ферма - [25]

Луи кивнул. У него достаточно времени, чтобы встретиться с Тийи и расставить сеть.

— Превосходно. Отпустите их в два, если это возможно. Не могли бы вы поговорить с графом де Бриеном о фальшивой депеше прямо сейчас? Нужно что-нибудь очень значительное…

Россиньоль, слегка поколебавшись, утвердительно склонил голову.

— Я могу это сделать, мне разрешено заходить к графу в любое время. Через час у меня будет такая депеша, и я скажу им, что ее должны срочно отправить. Я дам шифровать ее всем четверым и объясню, что это позволит мне сравнить их работу. Это вас устраивает?

— В высшей степени.

Фронсак поднялся:

— Теперь мне нужно подготовить слежку. Мы скоро увидимся, мсье Россиньоль. Еще одно слово перед тем, как мы расстанемся… У вас есть основания подозревать кого-то из ваших шифровальщиков?

— Подозревать? Нет. Я не могу никого сейчас обвинять. Я бы сказал, что абсолютно доверяю господам Мансье и Гарнье.

Луи медленно кивнул.

У него сложилось другое мнение.

На улице дождь стал ледяным. Луи нашел ожидавшего его Гофреди возле кареты, рядом с кордегардией. Он приказал старому рейтару ехать в Гран-Шатле, где надеялся встретить своего друга Гастона де Тийи, комиссара округа Сен-Жермен-л'Оксеруа.

Гастон был его однокашником по Клермонскому коллежу. Будучи младшим сыном небогатых родителей, он получил пост комиссара-дознавателя благодаря отцу Луи.

Молодой Гастон, объяснил тот городским советникам, станет хорошим полицейским. Он не только прекрасно знает законы и особенности многочисленных парижских органов юстиции, но обладает также упорством и силой характера, необходимыми в работе такого рода. Действительно, комиссары-дознаватели большую часть времени проводили на улицах, расследуя всякого рода преступления.

В то время городская стража, подчиненная советникам и некогда бывшая главной защитой парижан от мелких и крупных преступников, уже не играла большой роли в поддержании порядка — теперь его обеспечивали начальник полиции и его люди. Но все же голос советников по-прежнему значил многое, и, когда они предложили Исааку де Лафема, ставшему начальником полиции благодаря Ришелье, сделать Гастона дознавателем, тот не смог отказать им. И о своем решении он ни разу не пожалел.

Позднее Гастон получил от Ришелье патент на должность армейского лейтенанта и покинул пост комиссара-дознавателя. Только в конце прошлого года друг Луи по просьбе Мазарини был назначен постоянным комиссаром в округ Сен-Жермен-л'Оксеруа.[21]

Шестнадцать должностей полицейских комиссаров были созданы по эдикту Филиппа Валуа от 1337 года — по одной для каждого парижского округа. Их полный титул звучал так: комиссары-дознаватели-следователи или просто комиссары-следователи. В те времена они не только обеспечивали безопасность парижан, но занимались всем, что касалось снабжения водой и продовольствием, надзирали за соблюдением эдиктов и правил торговли, за уборкой мусора и общественной гигиеной.

Несколько раз французские короли вводили должности чрезвычайных комиссаров. Это всегда вызывало недовольство шестнадцати окружных комиссаров, пока Франциск I не создал шестнадцать дополнительных должностей сразу.

Противодействие офицеров на постоянной должности оказалось настолько сильным, что в течение долгого времени различали старых комиссаров, имевших в подчинении округ, и новых, которые таких полномочий не имели. Более того, старых в силу их положения именовали Благородными Людьми, а новых, не обладавших титулом дознавателей, — всего-навсего Достопочтенными.

С целью положить конец этой вражде было издано несколько ордонансов, постановлявших, что Старые и Достопочтенные объединены в единый корпус, и любой комиссар, будь то на старой или новой должности, подчиняется начальнику полиции, в компетенцию которого входит следовательская деятельность. Наконец, ордонансом королевского совета было принято окончательное решение: будет существовать единый корпус комиссаров-дознавателей-следователей. К моменту начала нашей истории их было сорок восемь.

Тем не менее, по обычаю и по привычке шестнадцать из них получали в подчинение округ, в котором, как правило, должны были проживать, чтобы иметь право там работать. Другие же занимались делами, связанными со снабжением, гигиеной, уборкой мусора, речным судоходством и торговлей.

В отличие от большинства комиссаров, работавших по месту жительства, Гастон устроил свой кабинет на последнем этаже большой башни Гран-Шатле. В такой темной комнате, что никто на нее не претендовал. Именно отсюда он руководил деятельностью своих сержантов, судебных исполнителей и следователей, когда его личного присутствия на улице не требовалось. И Луи знал: ему обязательно скажут, где его друг, если того не будет на месте.

Карета спустилась к Сене и, свернув на улицу Сен-Жермен-л'Оксеруа, вскоре оказалась прямо перед Шатле, старой и весьма зловещей крепостью, ставшей тюрьмой и одновременно полицейским трибуналом. Миновав центральные ворота, экипаж въехал во внутренний двор.

Перед тем как покинуть контору, Луи уложил в сумку свой привычный черный камзол и взял старую шляпу с широкими полями, более практичную в том случае, если дождь будет лить по-прежнему. В пути он переоделся, чтобы предстать заурядным буржуа. Он даже снял многоцветные банты с запястий, сменив их привычными черными. Чрезвычайно трудная операция для одной руки, но ему она удавалась блестяще.