Дочери Урала в солдатском строю - [3]
До места назначения они так и не доехали: в пути их эшелон разбомбили фашистские стервятники. Пятнадцать человек уже в этот раз Фрося вынесла из огня и перетащила за три километра в лес. Шестнадцатую перевязку сделала себе.
Потом — переформирование, новая часть, а в 1942 году бесконечные, тяжелые, сдерживающие врага бои до самого Сталинграда.
231-й стрелковый полк 72-й стрелковой дивизии встал у стен тракторного завода. Здесь, в роте капитана Шикалева, занявшей оборону у склада запчастей, и развернула Фрося свой «госпиталь». По 10—15 раненых за каждый бой приходилось ей выносить на своих плечах в эти дни, а потом под покровом ночи, самой же переправлять их через Волгу под ураганным огнем гитлеровцев.
«Однажды, — пишет она в своем дневнике, — эвакуировала я тяжело раненных лейтенантов Зяблицева и Еремина. На левый берег мы доплыли благополучно, а вот когда возвращались, плот разбило снарядом. Чуть сумку свою не утопила…»
Сумку… Себя чуть не утопила. Солдаты тогда спасли ее и еле живую вытащили на берег. Много таких рейдов через Волгу сделала она на самых различных переправочных средствах… Когда получала первую медаль «За отвагу», в приказе командир дивизии объявил так: «За спасение 162 раненых бойцов и командиров…»
С наступлением холодов 231-му стрелковому полку было приказано занять оборону у железнодорожного вокзала. Прорывались к нему с боем, и каждая рота — своим маршрутом. На рассвете выступила на своем направлении и рота Шикалева. Только враг тоже не дремал и обрушил на подразделение шквал огня.
От укрытия к укрытию Фрося перебегала вместе с другой медсестрой — Дусей Смыковой. Они наскоро перебинтовывали раненых, помогали им выбрать более безопасный путь и продвигались дальше.
— Фрося, сюда! — вдруг вскрикнула Дуся и склонилась над одним из бойцов. — Командир наш ранен, спасай его…
Фрося оттащила потерявшего сознание капитана в подъезд разрушенного дома и тут же услышала голос своей подруги:
— Ребята! Вперед — за мной!
Рота, поднятая медсестрой, смяла фашистский заслон и вышла в район вокзала. Вскоре сюда вместе с командиром доползла и Фрося.
Но бой не утихал. Чтобы надежно укрепиться у вокзала, нужно было соединиться с соседним полком, наладить огневое взаимодействие с его подразделениями. Нужно. Но враг опередил и успел вклиниться между полками. Из кирпичной сторожевой будки, находившейся между флангами полков, гитлеровцы вели огонь по наступавшим, да так, что головы нельзя было поднять от земли.
— Разрешите, я подорву этот скворечник гранатой, — обратился к командиру взвода молодой солдат Николай Макаров.
— Да ты понимаешь, на что идешь? — возразил было лейтенант. — Смотри, как чешет…
— Смотрю. Только я перехитрю гадов.
— Ну, если так — вперед!
Фрося долго провожала взглядом храброго солдата, готовая в любой миг, если понадобится, броситься ему на помощь. Но вот в последний раз его каска мелькнула за грудой битого кирпича, и он скрылся из глаз. 30, 40 минут томительного ожидания. Фашисты ни на миг не прекращают огонь. Неужели Макаров попал под их пули? Наконец где-то через час до роты докатился сильный взрыв, и огневая точка врага замолкла.
— Взвод, вперед! — подняла в атаку бойцов команда.
Фрося тоже стремглав неслась к сторожевой будке. «Где Макаров? Почему его нет в цепи наступающих?» — билась в сознании тревожная мысль. Наконец она увидела его. Черный, опаленный, уткнувшись лицом в снег, он лежал почти рядом с будкой и тихо стонал. Струйка алой крови стекала с губ на неуклюже согнутую правую руку. Взвалив на себя солдата, Фрося поползла было обратно, к вокзалу, как вдруг почувствовала сильный тупой удар в ногу. Следом щелкнули выстрелы. По привычке вскинула автомат и тут же увидела, как, пригибаясь к земле и отстреливаясь, группа гитлеровцев подбирается к разрушенной будке. Меткой очередью она уложила на месте фашистов.
— Хорошо стреляешь, Фрося, — услышала она слабый голос раненого.
— Жив, Коля! Молодец! — отозвалась медсестра и почему-то заплакала. Может, от радости, что спасла солдата, может, от пули, которая летела в сердце, а угодила в ногу.
Еще одна запись в дневнике:
«Какая радость — спасти боевого друга, помочь ему, когда он в беде! И как трудно прощаться с другом, провожать его в последний путь. Вчера похоронили Дусю. Какая потеря! И какая обида: прошла пекло Сталинграда без царапинки, а тут не повезло: пуля в грудь, навылет. Умирала у меня на руках со словами: «Как я мало сделала! Бейте фашистов и за меня и за себя…» Уж я постараюсь, Дуся, отомщу за тебя».
Дорога Фросиной мести была длинной и трудной. От стен Сталинграда она протянулась на Белгород, Харьков, Полтаву, Кременчуг, Знаменку. И сколько длилась эта дорога, столько были бои. В память о них у нее остались благодарности Верховного Главнокомандующего и вечная благодарность спасенных ею воинов.
И вот тот роковой бой, когда вражеский снаряд опередил ее всего на один шаг. О нем в дневнике — ни слова. О нем будут помнить те четырнадцать раненых солдат, которых Фрося успела вынести из-под огня и напоить ключевой водой.
В дневник ложатся другие строки:
«Куда моя память делась? Голова болит… Вот проклятый фашист, всю память отбил. Но я все вспомню. Я еще буду драться — за Дусю, за Машу, за Веру. За всех погибших и изувеченных. Только бы врачи разрешили…»
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
Селеста АльбареГосподин ПрустВоспоминания, записанные Жоржем БельмономЛишь в конце XX века Селеста Альбаре нарушила обет молчания, данный ею самой себе у постели умирающего Марселя Пруста.На ее глазах протекала жизнь "великого затворника". Она готовила ему кофе, выполняла прихоти и приносила листы рукописей. Она разделила его ночное существование, принеся себя в жертву его великому письму. С нею он был откровенен. Никто глубже нее не знал его подлинной биографии. Если у Селесты Альбаре и были мотивы для полувекового молчания, то это только беззаветная любовь, которой согрета каждая страница этой книги.
Книга французского ученого Ж.-П. Неродо посвящена наследнику и преемнику Гая Юлия Цезаря, известнейшему правителю, создателю Римской империи — принцепсу Августу (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.). Особенностью ее является то, что автор стремится раскрыть не образ политика, а тайну личности этого загадочного человека. Он срывает маску, которую всю жизнь носил первый император, и делает это с чисто французской легкостью, увлекательно и свободно. Неродо досконально изучил все источники, относящиеся к жизни Гая Октавия — Цезаря Октавиана — Августа, и заглянул во внутренний мир этого человека, имевшего последовательно три имени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.