Дочери Дагестана - [97]
– Возможно ли проводить коллективизацию в дагестанских условиях?
– Непременно! – отвечала она. – Вся страна идет к этому, а Дагестан – частица нашей Родины.
– Как быть, если у нас, к примеру, в деревне только один член партии, да и тот неграмотный?
– Вот вы поедете и будете учить людей грамоте и строить колхоз…
– А у нас на Кизлярщине, – не отставали двое, – убивают активистов. Как нам поступать?
Елизавета Саввична могла бы преподнести им кое-какие факты из собственной жизни. Например, как в станице организовала коммуну из 40 бедняков. Балковая этих людей повезла на усадьбу помещика Березовского. Заняли дом. Оставив коммунаров, она поехала в губком за семенами, сельхозпродуктами, сельхозорудиями, за бельем для детворы. Возвратилась, а каза́чки руки в боки и к ней с криком: «Что ты наделала? Хочешь, чтобы нас с детьми поубивали?»
Оказывается, пока Елизавета Саввична отсутствовала, разнесся слух, что ночью придет генерал Покровский с казаками и всех поголовно перестреляет. Может, и не совсем так было, ведь слухи люди передают с добавлением черных красок. Однако прислушаться к разговорам не мешало. Еле уговорила, обнадежила, хотя сама боялась. Вооружились чем попало, да и из губкома пришла помощь – двое с охотничьими ружьями. Обошлось.
… Елизавета Саввична тщательно готовила каждый педсовет. Говорят же, что и на солнце есть пятна. «Пятнами» директора некоторые считали то, что она не любила распространяться об изъянах в работе некоторых педагогов, зато хорошее замечала и говорила об этом во весь голос.
В училище был приглашен молодой преподаватель рисования А. А. Магомедов. Как же обрадовалась Елизавета Саввична, когда Абдулла Абасович заявил, что очень желает на общественных началах заняться краеведением. Директор тут же из своего шкафа достала рисунки, сделанные рукою А. П. Скрабе в различных походах, и путевые дневники его ребят.
Августин Петрович Скрабе
Учитель рисования понял, что в лице директора училища он имеет крепкую опору. И в самом деле, Е. С. Балковая знакомилась с маршрутами будущих походов, их целями и задачами. Сколь возможно, помогала материально. Директор понимала, что каждый участник похода заново будет открывать мир для себя. «Природа умна», – любила говорить Елизавета Саввична.
Павел Иосифович Карбоненко
Не было случая, чтобы директор училища не провожала туристов в дорогу и не встречала бы их по возвращении. «Понравилось ли вам в походе?» – спрашивала она.
Участники похода громко выражали свои чувства. По просьбе директора А. А. Магомедов на ближайшем педсовете рассказал о проделанной в пути работе, дисциплине. А завтра на сборе всего училища читался приказ, где объявлялась благодарность всем участникам, а для руководителя подбирала слова благодарности за благополучное завершение похода.
Очень скоро воспитанники училища стали занимать ведущие места в республике по краеведению и туризму. Обозначился музей.
Е. С. Балковая все делала, чтобы сохранить добрые традиции, заложенные А. П. Скрабе, М. И. Чебдар, П. И. Карбоненко, А. М. Горбачевым и другими энтузиастами, влюбленными в горный край.
Она была доброй, но не добренькой. И если приходилось защищать принципы, тут уж никто не мог ничего поделать, хотя она знала, что счастье уязвимо и встречается редко; стоит легкого дуновения, чтобы оно рассыпалось в пух и прах.
Как-то учащийся Тимур, сын районного начальника, через окно ночью забрался в общежитие к девушкам. Хотел посмеяться, обидеть их. Педсовет был единодушен: исключить! Отец парня, тертый калач, могущий преодолеть любые изгороди, отправился с апелляцией в горком партии. А там, зная характер Елизаветы Саввичны, не пошли навстречу. Родитель – к министру просвещения республики.
На следующий день отец звонит директору:
– У вас во дворе ученик Тимур…
– Спасибо за информацию.
– Извольте его отвести в класс и посадить на законное место!
– Он исключен.
– Я вам сообщаю указание министра!
– Я вам передаю решение педсовета!
Родитель исключенного не отступал.
А. А. Магомедов – в первом ряду второй справа
Министр просвещения, им в ту пору являлся Муса Сайдуллаевич Омаров, вызвал Елизавету Саввичну в Махачкалу.
Директор училища изложила суть дела и решение педсовета. Затем попросила: «Наказывайте меня». Министр ходил, ходил по своему кабинету. Пожимая руку женщине, сказал: «Родитель ввел меня в заблуждение. Простите!»
У Елизаветы Саввичны имелась общая тетрадь, куда она заносила интересные сведения. Тетрадь помогала оживить события давно минувших дней и крепкой нитью связывать с днем сегодняшним. Такие уроки не просто были интересны, запоминались надолго, если не навсегда…
Елизавета Саввична Балковая
Случались, разумеется, и огорчения. Не по ее вине. Учащийся Багаутдин на экзаменационном диктанте получил «неуд». Двойку принял как несмываемый позор. Поклялся, что его может смыть только собственная смерть. Она верила, что такое может на самом деле произойти. Елизавета Саввична с согласия педсовета перевела юношу на следующий курс, и мир не перевернулся от этого. Пришлось директору «поработать» и с учителем, выставившим сгоряча двойку.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.