Дочь Востока. Автобиография - [40]

Казалось, здравый смысл торжествует в Пакистане. На четвертый день переговоров отец вернул войска в казармы, еще через неделю выпустил из-под ареста лидеров ПНА и всех остальных задержанных в связи с волнениями. После заявления отца о новых выборах в октябре даже наиболее упрямые из лидеров оппозиции, казалось, настроились оптимистически. Выпуск «Ньюсуик» от 13 июня сообщал, что после встречи с отцом один из них изрек: «Я вижу свет в конце туннеля. Будем молиться, чтобы это не оказался мираж».

И отношения с США, казалось, улучшались. Министр иностранных дел Пакистана Азиз Ахмед встретился в Париже с госсекретарем США Сайрусом Вэнсом и вручил ему пятидесятистраничный доклад с материалами, касающимися попыток дестабилизации американцами пакистанского правительства. Отец рассказал мне, что Вэнс отложил сшиватель в сторону и заверил, что теперь открывается новая глава отношений между США и Пакистаном. «Мы высоко ценим нашу долгую и прочную дружбу», — сказал он.

Роль США в подрывной деятельности против правительства отца выяснить вряд ли удастся. Я пыталась через американских друзей узнать хоть что-то, ссылаясь на Закон о свободе информации, но безуспешно. ЦРУ выслало шесть документов, включая анализ китайской поддержки Пакистану в войне с Индией 1965 года, когда отец был премьер-министром, и телеграмму, сообщающую о движении колонн транспорта с гражданскими лицами через Равалпинди того же года. Лишь один документ касался моего отца и ПНП, в нем же упоминалось сопротивление предложенной им конституции 1973 года.

«Мы не можем ни подтвердить, ни отрицать существование или несуществование в ЦРУ каких-либо данных по Вашему запросу о документах, касающихся Зульфикара Али Бхутто, — гласило сопровождающее письмо. — Такая информация, в случае ее существования, могла бы оказаться засекреченной по соображениям государственной безопасности. Настоящим мы не подтверждаем и не отрицаем существования таких документов. Таким образом, эта часть Вашего запроса относительно Зульфикара Али Бхутто отклоняется…»

То, что произошло в Пакистане в 1977 году, случилось потому, что существовали люди, которые позволили этому случиться. Если бы вожди ПНА действовали, исходя из интересов страны, а не из своих собственных, если бы начальник Генерального штаба действовал в национальных интересах Пакистана, а не в своих собственных, то правительство отца не было бы свергнуто. Это поучительный урок для нас всех, был и остается. Соединенные Штаты действовали в своих собственных — эгоистических — национальных интересах, но мы свои интересы не блюли. Некоторые выбирают легкий путь и валят всю ответственность за события 1976 года на США. Но если бы среди нас не оказалось коллаборационистов, людей, которые думали, как бы им дорваться до власти, не считаясь с интересами страны, то трагедии не случилось бы. Тогда, будучи студенткой Оксфорда, я этого еще не понимала.

Солнце уже ярко светило, когда я проснулась в свой 24-й день рождения, 21 июня. Днем ожидалась жара, я думала о празднике в саду Квин-Элизабет-хаус по случаю дня рождения и отъезда домой. Я пригласила всех, кто значился в моей оксфордской записной книжке и, судя по количеству присутствующих, похоже, что пришли все приглашенные. Над вазочками земляники со сливками мы обменивались адресами.

Печально, конечно, покидать Оксфорд и такую толпу добрых знакомых. Не хотелось расставаться и с моим желтеньким MGB, который Мир должен был продать для меня осенью. Четыре года автомобиль мой служил «доской объявлений» для записок друзей и подруг, а также для штрафных квитанций рьяных блюстителей правил парковки. С другой стороны, меня возбуждала перспектива возвращения в Пакистан. Отец рассказывал мне о своих касающихся меня прикидках: летняя работа в канцелярии премьер-министра и в совете провинций, чтобы ознакомиться со спецификой интересов провинций; в сентябре он собирался направить меня с пакистанской делегацией в ООН, «себя показать». В ноябре планировалась подготовка к экзамену в министерстве иностранных дел. Упорядоченное, чистенькое, аккуратное будущее.

Отец с таким же нетерпением ждал моего возвращения, как и мне не терпелось вернуться домой. «Сделаю все, что смогу, чтобы твое пребывание на родине доставило тебе удовольствие, — писал отец. — Освоишься — встанешь на ноги, заживешь самостоятельной жизнью. Конечно, придется тебе потерпеть мой несносный юмор. Что ж делать, не смогу я уже измениться в таком почтенном возрасте, хотя ради своей перворожденной очень и очень постараюсь. Знаю, трудновато придется, ибо твой темперамент моему не уступит; и у тебя слезки закапают, и у меня польются. Что ж, одна кровь в нас…

Но мы попытаемся понять друг друга. Ты ведь особа целеустремленная, с ясным умом, ты понимаешь, что в пустыне жарко, а на вершинах гор лежат снега. Найдешь ты свое солнце и свою радугу; дух твой крепок, мораль устойчива. Все будет наилучшим образом, и вместе мы осилим стоящие перед нами задачи, уверен в этом».

25 июня 1977 года я и Мир вылетели в Равалпинди к родителям. Шах Наваз вернулся из своей швейцарской школы, Санам из Гарварда. В последний раз семья наша собралась в полном составе.