Дочь Востока. Автобиография - [154]

Джайе, Бхутто, джайе, Бхутто! Звучит народная музыка, люди танцуют, веселятся. В воздух взмывают воздушные шары и шарики, вспыхивают всеми цветами радуги фейерверки, взлетают ракеты. Я машу людям руками, они отвечают мне. Мое замужество не изменило их надежд и чаяний.

Разумеется, были среди толпы и агенты Зии. В их задачу входило обнаружить признаки уменьшения поддержки населения нашей партии, вызванного моим замужеством. Но надежды режима рухнули. «Теперь Зия будет тянуть с выборами до тех пор, пока Беназир не примется увеличивать семейство», — смеется Самийя, когда мы вернулись домой для позднего ужина. Все реагируют на шутку дружным смехом. Асиф хочет стать главой многочисленного семейства, но мы согласились подождать с детьми, пока притремся друг к другу, выработаем общий стиль совместной жизни. И политические приоритеты мои не претерпели изменений. «Сегодня, по случаю, столь торжественному для меня лично, я хочу подтвердить свою преданность интересам народа Пакистана, заверить каждого гражданина страны, что жизнь свою посвящаю борьбе за благо нашей родины, за ее свободу от диктатуры, — говорилось в моем обращении, выпущенном на утро после свадьбы. — Так же как и в прежние годы, я без колебаний принесу любые жертвы во имя этой великой цели. Так же, как и в прежние годы, я буду бороться плечом к плечу с моими братьями и сестрами, с народом Пакистана, за создание общества равных прав и возможностей, свободного от тирании, коррупции и насилия. Такова цель моей жизни в прошлом, такова наша общая мечта, и такой останется эта цель во все время моей жизни».

15 НОВАЯ НАДЕЖДА

Двадцать девятого мая 1988 года генерал Зия внезапно распустил парламент, уволил своего «карманного» премьер-министра и пообещал новые выборы. Я проводила на Клифтон, 70, встречу с представителями партийной организации Ларканы, когда мне передали эту сногсшибательную новость. Я не верила ушам своим, подозревала, что сообщивший мне эту новость что-то напутал. «Вы не ошиблись? — переспросила я. — Генерал Зия не назначает выборов. Он их избегает». Но меня заверили, что Зия выступил в семь с четвертью вечера по радио и телевидению с именно таким заявлением. «Невероятно, — все еще не могла я опомниться. — Как будто вы страну перепутали»

Я почти тут же получила подтверждение этого совершенно неожиданного хода Зии. На Клифтон, 70, непрерывно звенел телефон, я принимала поздравления; у ворот зашумели репортеры. Некоторые восприняли новость с подозрением. Четырьмя днями раньше одна из газет Карачи сообщила, что я собираюсь стать матерью. «Я же говорила, что Зия назначит выборы, когда ты соберешься рожать», — торжествовала Самийя. Не знаю, повлияло ли на решения генерала мое состояние, но у нас с Асифом оно вызывало радостные надежды. А теперь еще и мелодраматическое выступление главы режима… 1988 год становился годом знаменательных событий.

Об этом ходе Зии никому не было известно заранее, не исключая и его премьер-министра. Джунеджо как раз вернулся из поездки по Дальнему Востоку и в шесть вечера проводил пресс-конференцию. Не прошло и часа, как секретарь премьера, внимавший президентскому заявлению, оповестил своего начальника о лишении должности. Называли четыре причины отставки правительства: неудачи правительства Джунеджо в его попытках ввести в стране исламское право, провал расследования причин взрыва гигантского арсенала Оджри, при котором ракеты и бомбы посыпались на головы гражданского населения, вопиющая коррумпированность государственного аппарата и полный крах системы правопорядка Пакистана.

Причин для сочувствия ручному премьеру диктатора у меня не было, но способ его устранения все же не мог мне импонировать. Джунеджо усердно служил Зие, проштамповал искореженную диктатором конституцию, снял с военных ответственность за совершенные ими беззакония, утвердил Зию в качестве президента и начальника штаба армии до 1990 года. Впрочем, как я скоро выяснила, ему вообще никто не сочувствовал. «Не хочешь, чтоб покусали — не лезь к собакам», — гласил один из комментариев. В качестве политической эпитафии для бывшего премьера предлагали фразу: «Как он влетел в историю кувырком, так кувырком из нее и вылетел».

Заявление Зии вызвало всеобщий взрыв эмоций. Его собственная конституция призывала к выборам через 90 дней после роспуска правительства. Многим победа казалась неизбежной. «Никто и ничто теперь не в силах остановить ПНП», — то и дело слышала я от своих. Я призывала к благоразумию, к осторожности, но тщетно. Хотя публично я, выражая свою неуверенность сослагательным наклонением, проявляла должный оптимизм («Мы приветствовали бы эти выборы, если бы они проводились на основе равенства, справедливости, на партийной основе и в предусмотренный 90-дневный срок»), сомнения меня ни на миг не покидали.

Свободные и справедливые выборы означали бы возвращение ПНП и Бхутто. Зия уже публично заявил, что он «не вернет власть тем, у кого ее отобрал». Если он не смог ужиться с господином Джунеджо, которого сам выбрал и назначил, то как он сможет принять в качестве премьер-министра дочь человека, которого лично приказал казнить? «Зия не для того выгнал Джунеджо, чтобы позволить ПНП захватить парламент», — урезонивала я своих энтузиастов. К сожалению, — чего и следовало ожидать — действия Зии подтвердили мои худшие подозрения.