Дочь Востока. Автобиография - [149]

В этом вопросе скрывалась выпестованная всем этим управляемым мужчинами миром уверенность, что с незамужней женщиной непременно «что-то не так». И может ли она внушать доверие в качестве лидера? Как она поведет себя в тех или иных обстоятельствах? Как она выдержит нагрузку? Вместо того чтобы вникать в мою деловитость, квалификацию, рассматривать политическую платформу партии, пускались в рассуждения, а не поведет ли себя эта дама непредсказуемо? Не сорвутся ли у нее нервы в критической обстановке? Не проявит ли она излишней агрессивности? Или, наоборот, робости? Все эти вопросы обостряются в мусульманском обществе, где брак рассматривается как реализация мужчины и женщины, цель их жизни, с естественным следствием — детьми.

Асиф Зардари. Асиф Зардари. Асиф Зардари. Прошло два года с момента предложения, но ни он, ни семья его от замысла своего не отказались. В прошлом, получив очередное предложение, я обычно тянула до тех пор, пока потенциальный партнер не терял интереса или не приходил к выводу, что наша сторона не заинтересована в его предложении. Но Зардари не отступились. В феврале 1987 года я прибыла в Лондон для участия в телевизионной дискуссии по Афганистану. Неожиданно одновременно со мной в Лондоне появилась мачеха Асифа и, как бы пользуясь случаем, нанесла визит своей старой школьной подруге — моей тетушке Бехджат. «Асиф такой добрый, такой вежливый, щедрый, — передавала мне тетя Бехджат слова своей бывшей соученицы. — Уговори Беназир с ним встретиться». Тетя Манна подключилась к натиску: «Он тебя уже видел, не понаслышке судит. Ты для него живая женщина, а не просто образ туманный. Он искренне хочет на тебе жениться».

Мать во всем соглашалась с тетушками. «Семью мы знаем, хорошая семья, — убеждала она меня. — Ему тридцать четыре, как раз твой возраст. Он из Синдха, знает наши обычаи, наши традиции. Не какой-нибудь городской перекати-поле, который упаковал чемоданы и поминай как звали. С земли он, с обязательствами перед семьей, перед общиной, с корнями. Так что он и твои обязательства способен понять и принять».

Уговоры матери меня, однако, не убедили. Напротив, я настроилась скептически. Мать обычно склонялась к кандидатурам с характерами спокойными, мелкими, иначе говоря, к бесхарактерным личностям, считая, что только они и могут стать преданными и заботливыми мужьями, в то время как всякие сорви-головы непременно свяжутся с другими женщинами и разрушат супружество. Я же понимала, что умру со скуки с бесхарактерным мужем.

Тетя Бехджат умоляла меня появиться у нее к чаю и встретиться с мачехой Асифа, но я отказалась. Такая встреча могла рассматриваться в качестве обнадеживающего жеста, а я, хотя постепенно и смирялась с мыслью о необходимости выйти замуж, ужасно паниковала и всеми силами стремилась отодвинуть страшный момент.

— Дайте мне время до июня, — отнекивалась я. — Я пока не созрела.

— Расскажи, как это — выйти замуж за человека, которого совершенно не знаешь? — спросила я одну из подруг в Лахоре по возвращении в Пакистан.

— Выйдя замуж, видишь человека совсем другими глазами, — ответила мне она.

Я задала тот же вопрос другой знакомой.

— Даже не видя его, чувствуешь, что начинаешь любить его, потому что он твой муж, — ответила она. — Ты ведь знаешь присказку: сначала приходит брак, потом любовь.

Я разузнала кое-что сама. Кто-то сказал, что Асиф во время игры в поло упал с лошади, повредил ногу и теперь обречен хромать всю оставшуюся жизнь. Это оказалось неправдой, к тому же дефект физический меня не мог оттолкнуть, в отличие от дефекта духовного. Еще один близко знакомый с Асифом человек сообщил, что Асиф неумеренно щедр и всегда снабжает деньгами попавших в затруднение друзей. Это свойство характера лишь располагало меня к нему. Еще один мой общий с Асифом знакомый использовал традиционное определение сильной воли и преданности на языке урду: он друг друга и враг врага. И я сразу вспомнила своих братьев.

При всей падавшей на мои плечи нечеловеческой нагрузке я иногда чувствовала себя бесконечно одинокой. Клифтон, 70, — очень большой дом, выстроенный для размещения одновременно нескольких поколений семейства Бхутто. Аль-Муртаза тоже обширное строение. Но очень часто свет во всем доме горел лишь в одной моей комнате. Да я и не чувствовала себя здесь хозяйкой. Мир снова женится, вернется в Пакистан с новой женой. Стоит ли мне оставаться в доме с новой хозяйкой, новой женой брата? Мне нужен собственный дом.

Еще один фактор: пора обзаводиться собственной семьей. Сестра вышла замуж, у нее уже есть ребенок. И у братьев родились дети. Мы были членами тесной семьи, а теперь основали собственные семьи. Все, кроме меня. Почему я должна оставаться исключением? Думала я и о смерти. До смерти Шаха я воспринимала семью как большую, но теперь нас осталось трое, семья сжалась. Только один брат, баланс нарушен. Собственные дети… Все больше хотелось иметь собственных детей.

Я пообещала родственникам, что встречусь с Асифом в Англии в июне, но поездку пришлось отложить из-за встречи с группой парламентской оппозиции в Исламабаде. Вернувшись в Карачи, я нашла дома записку от мачехи Асифа. Она просила ее принять. В панике я бросилась к телефону.