Дочь Волка - [4]

У Элфрун практически не было времени еще раз задуматься над тем, зачем она могла понадобиться королю.

Бабушка подгоняла ее, словно заупрямившуюся овцу, пока они спешно шли к заполненной людьми площадке перед шатром короля, с такой скоростью, какую только позволяли развить на мокрой от росы траве ее тесные кожаные башмаки. К ее большому облегчению, отец был уже на месте и сидел на скамье прямо возле входа в королевские покои. В этом кроваво-красном плаще она узнала бы его в любой толпе. Подарок короля, полученный всего несколько дней тому назад, это была, несомненно, самая кричащая из его вещей; он носил ее поверх с виду обычной серой туники, мягкой и легкой, которую отличало отменное качество пряжи; это была последняя вещь, сотканная матерью Элфрун. Единственными блестящими предметами в его наряде были серебряные наконечники, оттягивавшие концы матерчатых завязок, которые удерживали плащ у него на плечах.

Но, как бы просто ни был он одет, в глазах своей дочери Радмер из Донмута блистал ярче всех витиевато разодетых глав кланов – тэнов – и всадников, которые вились вокруг королевского двора, словно стая ос, сияя кружевами и тесьмой с золотыми и серебряными нитями на плечах, запястьях, шее и даже на перевязи для меча, которую они носили и без меча.

Никакого оружия в присутствии короля, никакого оружия на праздниках Весны и Сбора урожая. Ставки здесь были слишком высоки: давняя междоусобица всегда была готова разгореться с новой силой. Нортумбрия находилась в состоянии хрупкого мира с того времени, когда Элфрун только начала ходить, однако она довольно часто слышала при дворе бросаемые друг другу угрозы. Внутренние разногласия, вероятность изгнания, «морские волки» и военачальники Мерсии и Уэльса, Пиктландии и Дамбартона… Кузену короля Элреду было запрещено появляться южнее реки Тис после его бунта семь лет назад. Она хорошо знала, что ходят упорные слухи относительно нелояльности престолу и чрезмерных амбициях многих из присутствующих здесь лиц. Но ей было тяжело серьезно воспринимать любые категорические утверждения такого толка. Пока ее отец на стороне короля, что может им угрожать?

Радмер жестом указал ей место на скамье рядом с собой. Он не улыбнулся, но и не нахмурился, и этого было достаточно, чтобы Элфрун испытала облегчение. Она знала, что, явись она сюда выпачканная и взъерошенная, ее встретили бы нахмуренные брови отца – а это хуже любых высказанных упреков, – и поэтому даже почувствовала некую смешанную с обидой благодарность к старой женщине, топавшей сейчас рядом с ней.

Абархильд молча села на скамью – спина прямая, губы по-прежнему плотно сжаты.

– Мама. – Радмер склонил голову, и старуха кивнула в ответ; в свете весеннего солнца было видно, что в его белокурых волосах пока не так уж много седины.

Затем он взглянул на робко склоненную голову дочери с аккуратным пробором в темно-каштановых волосах.

– Дочь моя. – Она подошла и встала перед ним: руки согнуты в локтях, взгляд по-прежнему потуплен. – Король призвал меня, – тихо сказал он. – И сказал, что ты тоже должна прийти со мной. Это означает что-то хорошее для нас. – Радмер положил руки на колени. – Что ж, я сижу здесь уже некоторое время, и все еще приходится ждать. Из Кентербери приехали папские послы, легаты, и архиепископ Вульфхер вместе с ними. Но стюард Осберта сказал, что пригласит нас следующими, что бы там ни было. – Он протянул руку и слегка похлопал ее по плечу. – Как ты развлекалась сегодня? Не сидела же, надеюсь, в наших душных шатрах в такую погоду?

Она подняла на него свои спокойные карие глаза, и он ободряюще улыбнулся ей.

Элфрун чувствовала, как бабушка буквально сверлит ее взглядом.

– Я наблюдала… наблюдала за Атульфом и лошадьми. Скачки. – Это все-таки была не полная ложь, даже если неприглядная правда как-то и просочилась в ее интонацию.

– Он победил?

Внезапно ей захотелось, чтобы отец видел, как она скакала. Радмер мог рассердиться – и рассердился бы обязательно, – но никто не мог бы оценить искусство верховой езды лучше его. А она знала, что была ничем не хуже Атульфа. И даже лучше его. То, как этот несчастный мальчишка рвал уздой губу Эппл…

– Он… я…

– Он выступил достойно, – пришла на помощь бабушка. – Другие мальчики были старше его. – Она бросила на Элфрун ничего не выражающий взгляд. – К тому же он ехал на Эппл, а не на Маре.

– Атульф… – задумчиво произнес отец. – Теперь, когда твой дядя Ингельд вернулся домой из Йорка, пора ему как следует взяться за этого парня. Многообещающий мальчик, но слишком долго был предоставлен сам себе.

– Его должны готовить для Святой Церкви. – Голос Абархильд звучал безучастно и непреклонно.

Элфрун уставилась на бабушку. Вялый нытик Атульф – и вдруг церковник?

Похоже, отец разделял ее недоумение.

– Этот слабак? Он годится для этого даже меньше, чем его отец.

Элфрун вся сжалась в ожидании взрыва возмущения. Но Абархильд только нахмурила свое морщинистое лицо, так что складки между ртом и подбородком стали еще более глубокими и жесткими.

– Ответственность за мальчика лежит на нас. Какой у нас выбор? Сделаешь его своим наследником?