Дочь Великого Петра - [69]

Несмотря на то что княгиня Васса Семеновна только, как мы знаем, туманным намеком открыла дочери свои надежды на князя Лугового, вся дворня каким-то образом основывала на нем такие же надежды и искренно желала счастья найти в нем суженого молодой княгине.

— Дай-то Бог нашей красавице княжне счастья…

В таком роде слышались восклицания дворовых людей княгини Полторацкой, надежды которых тоже, повторяем, вместе с надеждами княжны и княгини, направились в сторону Лугового.

В последнем между тем шли спешные приготовления к церемонии погребения старой княгини. Гроб был поставлен в церкви, где должен был простоять три дня, в которые определено было, чтобы крестьяне и дворовые люди прощались с прахом своей покойной помещицы земными поклонами пред ее гробом. Молодой князь Сергей Сергеевич, несмотря на естественную усталость с дороги, тотчас по прибытии отдал управителю соответствующие распоряжения. На управителя и остальных дворовых людей, которым всем он оказал барскую ласку, он произвел прекрасное впечатление.

— Князь-то наш, недаром что молод, деловит, степенен… Весь в покойного своего батюшку, царство ему небесное, настоящий был князь.

— Да и лицом и станом весь в покойного, две капли воды…

Так толковали старые княжеские дворовые.

— И раскрасавец же писаный… — добавляли женщины.

Согласно распоряжениям князя Сергея Сергеевича, нарочные, снабженные собственноручно написанными им письмами, запечатанными большой черной княжеской печатью, были разосланы по соседям. Письма были все одного и того же содержания. В них молодой князь с душевным прискорбием уведомлял соседей о смерти его матери и просил почтить присутствием заупокойную литургию в церкви села Лугового, после которой должно было последовать погребение тела покойной в фамильном склепе князей Луговых.

Одной из первых получила это приглашение княгиня Васса Семеновна Полторацкая. На адресованном ей конверте была приписка: «с дочерью». Эта приписка появилась на конверте вследствие доклада, сделанного управителем, о том, что у княгини Полторацкой, ближайшей соседки Луговой, есть красавица дочь. Княгиню Вассу Семеновну она не только сильно польстила, но и укрепила питаемые ее сердцем надежды.

Значит, князь знает, что у меня есть дочь. Значит, ему об этом доложено, и, конечно, доложено с похвалой. Иначе бы не появилась эта приписка.

«Эти петербуржцы — тонкие люди! — самодовольно думала княгиня Васса Семеновна. — Даром слова не проронят, а не только что напишут».

С этими мыслями она читала полученное приглашение и с ними же села в карету, запряженную в шесть лошадей цугом, вместе со своей дочерью. Васса Семеновна и княжна Людмила были одеты в черные платья.

В церкви села Лугового к назначенному часу уже собрались все приглашенные. Никто из ближайших и даже дальних соседей не пренебрег приглашением молодого владельца села Лугового — отдать последний долг его покойной матери. Были несколько семейств, приехавших, быть может, с теми же самыми надеждами, какие питала княгиня Васса Семеновна. Это было заметно по тому, с каким беспокойством и тщательностью осматривали матери костюм своих привезенных вместе с собою взрослых дочерей. Это хорошо поняла княгиня Полторацкая, но тщательный осмотр других претенденток на княжеский титул и богатство успокоил Вассу Семеновну.

Действительно, ни одна из девушек не могла выдержать ни малейшего сравнения с ее дочерью, даже не с точки зрения матери. Это были заурядные молодые лица, с наивными и в большинстве даже испуганными выражениями, нежные блондинки, бесцветные шатенки, каких много встречается в провинциальных гостиных, да и там они остаются незамеченными. Может ли на них обратить внимание избалованный князь-петербуржец? Этот вопрос княгиня Васса Семеновна разрешила отрицательно, с любовью и материнскою гордостью смотря на свою красавицу дочь, дивный цвет лица которой особенно оттенялся черным платьем.

Княжна Людмила Васильевна действительно была очень эффектна. Об этом можно было более судить не по восхищению ее матери, а по завистливым взглядам, бросаемым на молодую девушку остальными матерями, взглядам, с грустью переводимым на своих собственных детей. Видимо, они делали сравнение и при всем желании не могли прийти к утешительному выводу.

Возле церкви стояло множество разнокалиберных экипажей, начиная с богатых карет и кончая скромными линейками и дрожками. Церковь была переполнена. Молодой князь прибыл в нее за час до назначенного времени и все время, как толковали в народе, молился у гроба своей матери. Затем он стал в дверях церкви принимать приглашенных.

Князь был высокий, статный молодой человек с выразительным породистым лицом, с теми изысканно-изящными манерами, которые приобретаются исключительно в придворной сфере, где люди каждую минуту думают о сохранении элегантной внешности. На лице его лежала печать грусти, деланной или искренней — это, конечно, было тайной его сердца, но это выражение вполне гармонировало с обстановкой, местом и причиной приема. Все заметили, что князь с особой почтительностью поцеловал руку княгини Вассы Семеновны Полторацкой.