Дочь тысячи джеддаков - [45]

– Кто вы, говорящий в темнице? – ответил он.

– Джон Картер, друг красных людей Гелиума.

– Я из Гелиума, – сказал он, – но никогда не слыхал вашего имени.

Тогда я рассказал ему мою историю, как она здесь описана, пропустив только указание на мою любовь к Дее Торис. Сообщение о принцессе Гелиума очень его взволновало, но он был, казалось, совершенно убежден, что она и Сола легко достигли безопасного места оттуда, где они меня оставили. Он сказал, что знает это место хорошо, потому, что проход, которым пробирались уорухунские воины, когда они обнаружили нас, был единственный пригодный для продвижения на юг.

– Дея Торис и Сола скрылись в холмах не дальше как в трех милях от большой реки, а теперь они, вероятно, в совершенной безопасности, – уверял он меня.

Пленник был Кантос Кан, падуор (лейтенант) гелиумского флота. Он был членом злополучной экспедиции, которая попала в руки тарков во время заключения Деи Торис, и он вкратце рассказал происшествия, которые последовали за поражением военных кораблей. Сильно поврежденные и только отчасти обслуживаемые командами, они медленно продвигались к Гелиуму, когда они проходили мимо города Зоданга, столицы наследственных врагов Гелиума, красных народов Барсума, их атаковали множество военных судов, и все парусники, которыми Кантос Кан командовал, были истреблены или взяты в плен. Его корабль преследовали четыре дня зодангские военные суда, но, в конце концов, он ускользнул от них в темную безлунную ночь.

Тридцать дней спустя после пленения Деи Торис или после нашего прихода к таркам, его корабль достиг Гелиума с десятком людей, оставшихся в живых от семисот человек команды. Немедленно семь больших флотилий, каждая из сотни мощных военных судов, поспешили на поиски Деи Торис, и кроме этих кораблей, две тысячи мелких парусников были посланы в длительные, но напрасные поиски исчезнувшей принцессы.

Две общины зеленых марсиан были стерты с лица планеты мстительными флотилиями, но никакого следа Деи Торис не нашлось. Они искали ее среди северных племен, и только в последние несколько дней поиски распространились на юг.

Кантос Кан подробно рассказал, как он имел несчастье быть застигнутым уорухунцами, когда исследовал город. Отважный и смелый, этот человек вызвал во мне восхищение. Он один высадился на окраину города и проник пешком в группу строений, окружающих площадь. Два дня и две ночи он исследовал их кварталы и темницы, ища свою принцессу, и, попал в руки отряда уорухунцев, когда уже удалялся, убедившись, что Дея Торис не была там заключена.

В продолжение нашего заточения Кантос Кан и я хорошо познакомились, и между нами завязалась горячая дружба. А между тем, мы провели вместе только несколько дней до того, как нас вывели из нашей темницы для больших игр. Однажды ранним утром нас привели в огромный амфитеатр, который был выстроен прямо на поверхности почвы и покрыт рытвинами. Частично он был в развалинах, так что трудно было судить, насколько он велик в действительности. В настоящее время он вмещал двадцать тысяч уорухунцев из соединенных орд.

Арена была огромная, но крайне неровная и нерасчищенная. Вокруг нее уорухунцы нагромоздили строительные камни из некоторых разрушенных зданий старого города, чтобы помешать животным и пленникам убежать. На каждом конце они соорудили клетки, чтобы держать их там, пока не придет для каждого очередь на арене.

Кантос Кана и меня посадили вместе в одну клетку. В других были дикие лошади, зеленые воины, женщины из других племен и множество странных и свирепых барсумских зверей, которых я раньше никогда не видел. Шум их рычанья то рос, то замолкал, и чудовищного вида многих из них было достаточно, чтобы самое бесстрашное сердце забилось тяжелым предчувствием.

Кантос Кан объяснил мне, что в конце дня один из пленников получит свободу, а другие должны пасть мертвыми на арене. Победители в разнообразных состязаниях целого дня должны будут бороться друг с другом, пока в живых не останется только двое; победитель в последней схватке, будь то человек или животное, освобождается. На следующее утро клетки наполняются новым запасом жертв, и так все десять дней игрищ.

Немного спустя, после того, как мы попали в клетку, амфитеатр начал наполняться, и в течение одного часа каждое свободное место в пространстве, отведенном для зрителей, было занято. Дак Кова с его джедами и офицерами сел в центре одной из сторон арены, на широкой приподнятой платформе.

По сигналу, данному Даком Ковой, двери двух клеток распахнулись, и дюжина зеленых марсианок были выгнаны на арену. Каждой был дан кинжал, а там, с другого конца, свора из двенадцати диких собак была выпущена против них.

Когда свирепые звери, рычащие и покрытые пеной, ринулись на почти беззащитных женщин, я отвернулся, чтобы не видеть ужасного зрелища. Вой и смех зеленой толпы свидетельствовал о превосходном качестве спорта, и когда я опять повернулся к арене, после того, как Кантос Кан сказал мне, что зрелище уже кончилось, я увидел трех торжествующих собак, которые кусались и дрались над телами остальных. Женщины уже покончили счеты с жизнью.