Дочь своего отца - [6]

Почему бабушка выбрала именно эту деревню – загадка. Впрочем, нет. Я ее спросила, и она мне написала длиннющее сообщение в семейном чате в «Ватсап», которое я цитирую здесь: «Около деревни Галибиха находился пансионат для ученых от Дома ученых. Мы туда случайно по путевке приехали где-то в 1980-е годы и потом каждый год ездили. Красота, река Ветлуга, мы были счастливы. Путевки я приобретала с трудом: мест не хватало. Мы постоянно ходили гулять в Галибиху, в магазин и везде. У Юли (сестры моего отца. – Прим. авт.) там появились друзья, и однажды хозяева этого дома сказали, что дом продается, там никто уже не жил. У хозяев был другой дом. Для нас это было счастье. Дом огромный, на двух хозяев, с отдельными входами. Для нас после нашей хрущевки побыть там в отпуске летом – мечта! Дом продали очень дешево – две моих зарплаты. Зимой там жить было невозможно, все разваливалось, крыша текла, дом осел на бок. А мы были счастливы. Дом очень старый, на подоконниках были фотографии солдат в дореволюционных обмундированиях. Уткин (муж Юли. – Прим. авт.), я, Юля, Боря, потом и подросший Толя (мой двоюродный брат. – Прим. авт.) постоянно занимались ремонтом. Крыша, окна, перекладывали печь, обновляли двор, неоднократно поднимали дом. Для этого Уткин звал Борю помогать на выходные дни».

Бабушка называла мужа моей тети Уткин. У нас в семье обращение по фамилии никого не смущало. Да и рассыпаться в комплиментах не было принято. Моя мама до сих пор не пишет восторженных постов в «Фейсбуке» об успехах дочери – она считает, что это неприлично. И лично мы крайне редко хвалим друг друга. Комплимент – это как букет, его «вручают» только на праздник, и то не каждый.

Моя бабушка Дина Яковлевна себя всегда называла бабка. И когда ей было 50 лет, и сейчас. Мою тетю называла Юлька. Не Юлечка, не Юля – Юлька. Я – Жанка (но иногда все-таки Жаннуля, так тоже бывает). Моя мама – Райка. Отца моего звали Борька, если повезет – Борюня. Вот моего брата всегда звали Толя, редко Толька.

Но проблема в том, что и Толиного отца, мужа моей тети, тоже зовут Толя. Поэтому бабушка, чтобы не перепутать, стала называть его Уткин.

Уткин был единственным человеком, который наводил порядок в Галибихе. Он приезжал туда в отпуск в августе, когда в доме уже были полный разброд и шатание. Уткин приезжал – и все безобразия заканчивались. Толя брался за тяжелые физические работы (например, за ремонт сарая).

Галибиха – это Воскресенский район, северо-восток Нижегородской области. Чуть восточнее – граница с Марий-Эл. Болотистые места. Непроходимые Евдокимовские леса – так они назывались. Река Ветлуга – холодная, северная. Море комаров в июне и июле. Жуть эта Галибиха.

Жуть этот дом. Его действительно ремонтировали каждый год, в том числе к ремонту дома привлекался и мой отец, который терпеть не мог деревню. Но он был еще обязан каждый год стелить рубероид на крышу. Конечно, гораздо проще было бы покрыть крышу шифером – и забыть о ней.

Но шифер неэкологичен, поэтому убеждать бабушку все же пойти на компромисс в этом вопросе было гиблым делом. Бабушка очень жестко и последовательно отстаивает свои взгляды по принципиальным для нее вопросам. Она настолько повернута на всем, что касается здоровья, что одно время даже холодильник подозревала в том, что он излучает. А уж телевизор всегда смотрела на расстоянии 10 метров, не ближе – чтобы «не облучиться».

В Галибихе, повторюсь, были тучи комаров. И в те годы уже появлялись средства защиты от них, но… бабушка считает, что использование, как она выражалась, «всякой химии» нанесет непоправимый вред здоровью. Поэтому никаких репеллентов она не признает.

Нас с Толей в Галибиху отвозили в июне. Я была искусана вся. Абсолютно вся – на мне не было живого места ни на теле, ни на лице. Галибиху я ненавидела лютой ненавистью. Мы ехали туда на двух автобусах, везли какие-то бидоны, жестяные ведра, все с продуктами – с едой в деревне в начале лета было сложно, а машины ездить в райцентр у нас не было. Весь быт был очень тяжелым, не было даже бани, мылись в реке раз в неделю хозяйственным мылом, там же стирали. Туалет на улице, выгребная яма. Воду нужно было носить из колонки ведрами. Жестяной умывальник, отсутствие газа, микроскопические электроплитки.

Естественно, никакой эстетики.

БАБУШКА СЧИТАЕТ, ЧТО КРАСОТА – ЭТО НЕВАЖНО. ОНА НЕ ПРИДАЕТ НИ МАЛЕЙШЕГО ЗНАЧЕНИЯ ВНЕШНЕЙ АТРИБУТИКЕ. ПРИ ЭТОМ БАБУШКА ОЧЕНЬ ОБРАЗОВАННЫЙ ЧЕЛОВЕК.

У нее отменный литературный вкус, она читала Фолкнера, Достоевского, разбирается в классической музыке – но быт приветствует совершенно крестьянский. Мы ели из жестяных мисок, пили из жестяных кружек. А ели мы в принципе алюминиевыми ложками. Вилки были не предусмотрены.

Естественно, бабушка была постоянно занята, ей было некогда со мной ходить на речку и в лес. Двоюродному брату было проще – он старше на пять с половиной лет, и у него было больше свободы передвижения. Я же обязана была сидеть в доме или гулять по огороду.

Единственной нашей «обязательной программой» было каждое утро полоть огород и вручную собирать колорадских жуков и личинки с ботвы картофеля, а потом давить их (никаких пестицидов бабушка, конечно, не использовала). И мне это нравилось! За эту работу нам давали конфеты.