Дочь Сталина - [17]

Для Сталина смерть Нади стала настоящим ударом, но он оправился от него. Он писал своей матери:

Приветствую тебя, дорогая мама!

24 марта 1934

Я получил варенье, имбирь и чакчели (грузинское печенье). Детям очень понравилось, и они просят передать тебе спасибо. У меня все хорошо, так что не беспокойся обо мне. Я могу смириться со своей судьбой. Не знаю, нужны ли тебе деньги, но на всякий случай, высылаю тебе пятьсот рублей…

Будь здорова, дорогая мама, и не падай духом!

Целую,

твой сын Сосо

P.S. Дети кланяются тебе. После смерти Нади моя личная жизнь непроста, но сильный человек всегда должен быть мужественным.

Но раны, нанесенные детям смертью одного из родителей, могут быть не так заметны, однако быстро не проходят. Отчасти потому, что сама мысль о смерти не укладывается в их головах. Они только понимают, что их бросили. Сводный брат Светланы Артем Сергеев вспоминал празднование ее седьмого дня рождения, которое состоялось через четыре месяца после смерти матери. Все приглашенные принесли подарки. Светлана, которая еще не совсем понимала, что значит слово «умерла», спросила: «А что мамочка прислала мне из Германии?» Еще она боялась спать в темноте.

Ее подруга детства семилетняя Марфа Пешкова, внучка писателя Максима Горького, вспоминала, как была у Светланы после смерти матери. Светлана играла в куклы. По полу были разбросаны куски черной ткани. Она пыталась сделать куклам одежду из этих обрывков и рассказывала Марфе: «Это мамочкино платье. Мамочка умерла, и я хочу, чтобы мои куклы носили мамочкино платье».

Глава 3 Хозяйка и ее бедняк

Светлана всегда делила свою жизнь на две части: до смерти матери и после нее, когда весь мир полностью изменился. Ее отец сразу же решил переехать из Потешного дворца, где все напоминало ему о Наде. Николай Бухарин предложил ему свою квартиру на первом этаже здания кремлевского Сената, который также называли Желтым дворцом, где когда-то была резиденция Ленина.

Квартира была длинная и узкая со сводчатыми потолками и темными комнатами. Она также служила Сталину рабочим кабинетом. Светлана возненавидела это место. Единственной знакомой вещью здесь была фотография Нади, сделанная в Зубалово. На ней была надета ее любимая вышитая шаль. Фотографию Сталин увеличил и повесил над изысканным резным буфетом в столовой. Светлана собрала в своей комнате вещи, напоминавшие ей о матери. Кабинет Сталина находился этажом выше, Политбюро собиралось в том же здании.

Теперь в доме было полно каких-то неприятных незнакомцев. Дом велся по военному образцу с помощью персонала, набранного из агентов ОГПУ (Объединенное государственное политическое управление, политическая спецслужба в СССР). Их следовало называть обслуживающим персоналом, а не прислугой. Светлана чувствовала, что на всех, кроме ее отца, эти люди смотрели как на пустое место. Она была уверена, что мама никогда не допустила бы такого вторжения в свой дом, но Сталину явно нравился полувоенный способ ведения хозяйства. Его дети не должны быть испорчены. Никакой роскоши, никаких привилегий. Возможно, он также думал о безопасности. Враги мерещились ему повсюду.

Даже Светино любимое Зубалово изменилось. Когда они с Василием приехали туда после смерти матери, Светлана была подавлена: домик на дереве, который они называли «Робинзон Крузо», пропал, и качели исчезли. По соображениям безопасности песчаные дорожки были покрыты отвратительным серым асфальтом, а красивые кусты сирени и вишневые деревья вырубили. Хотя вся семья часто приезжала в Зубалово по выходным, а дедушка Сергей жил там почти все время, Сталин стал редко бывать на даче.

Бабушка Ольга по-прежнему жила в маленькой квартирке в Кремле. Эта квартирка с восточными коврами, тахтой, на которой лежали вышитые подушки, и старым сундучком с фотографиями осталась для Светланы единственным уютным местом в новом незнакомом мире. Когда девочка приходила в гости, бабушка совершенно не скрывала своего недовольства нововведениями Сталина. Она говорила, что новый «обслуживающий персонал» в квартире — это только перевод казенных денег. Они же за глаза называли ее «суетливой старой дурой».

Вскоре стало понятно, что Сталин больше не собирался жить в Кремле. Вскоре после смерти Нади он заказал своему любимому архитектору Мирону Мержанову проект новой дачи в селе Волынское в Кунцеве, примерно в десяти километрах от центра Москвы. Дача стала именоваться «ближней» по сравнению с предыдущей дачей Сталина, располагавшейся в Успенском. Это название нравилось ему из-за его неопределенности. Если враги подслушают, например, телефонный разговор, то по этому названию ничего не поймут. Всего на даче было шестнадцать комнат. Она со всех сторон была окружена лесом и пятиметровым металлическим забором, выкрашена в защитный цвет; строение невозможно было увидеть с улицы. За забором была еще одна изгородь из колючей проволоки. Внутрь вела одна узкая асфальтовая дорожка. Светлана ненавидела новую дачу своего отца. По ее словам, эта дача и кремлевская квартира многие годы снились ей в ночных кошмарах.

К 1934 году дача в Кунцево была готова. Вечерами Сталин спускался по лестнице в здании Сената в свою кремлевскую квартиру, чтобы поужинать вместе с детьми. Вместе с ним обычно приходили члены «внутреннего круга», все мужчины. Светлана всегда торопилась в столовую. Отец сажал ее по правую руку от себя. Пока мужчины разговаривали о делах, она разглядывала висящую над буфетом фотографию матери в рамке. Во время ужина отец обращался к ней, расспрашивал о школьных отметках и подписывал дневник. По крайней мере, именно так Светлане запомнились их семейные ужины. Хотя она и не упоминала своего брата, очевидно, что Василий тоже присутствовал на них и, так же, как и она, хранил молчание. После еды Сталин обычно отправлял детей из-за стола и продолжал беседовать с членами Политбюро до раннего утра. Затем он уезжал в Кунцево, где ложился спать. Иногда он, уже надев пальто, поднимался наверх, чтобы поцеловать свою спящую дочь.