Дочь Сталина - [14]

Но позже Светлана поняла глубину отчаяния ее матери из-за политических репрессий, проводимых Сталиным. Попробуем разобраться в том, могло ли это быть причиной самоубийства.

Приятель Нади по Промышленной академии Никита Хрущев посоветовал ей стать более независимой от Сталина. Поступив в академию в 1928 году, она вернула себе девичью фамилию, Аллилуева, хотя обычно жены большевиков носили фамилию мужа. Она отказалась ездить в академию на правительственной машине и добиралась на трамвае, именно поэтому у Нади и был пистолет. Ее брат Павел привез два маузера из поездки в Англию, один — для Нади, другой — для ее подруги Полины. Александр Аллилуев, сын Павла, позже писал: «Они ездили в академию на трамвае, и в те времена в Москве это могло быть действительно опасно. Именно поэтому мой отец и привез из Англии два этих чертовых пистолета. Вместо благодарности Сталин спросил его: «Другого подарка найти не мог?» У этого пистолета пули были очень маленького калибра, но этого оказалось достаточно, когда Надя выстрелила себе в сердце»

Из юношеской переписки Нади видно, что она была убежденной молодой коммунисткой и даже идеализировала большевиков. Во время Гражданской войны, разразившейся после победы большевиков, она принимала необходимость жестких мер для выживания молодой Советской республики. Когда в июне 1918 года Ленин послал Сталина в Царицын (позже переименован в Сталинград) с четыреста пятьюдесятью красноармейцами, чтобы обеспечить продовольствие для Москвы и Петербурга, семнадцатилетняя Надя и ее брат Федор отправились с ним. Железнодорожный вагон отвели на боковые пути, и Сталин использовал его как свою штаб-квартиру. Хотя они еще не зарегистрировали свой брак официально, по большевистским обычаям Надя считалась его женой.

Сразу после приезда Сталин принялся очищать город от тех, кого подозревал в контрреволюционных действиях. Когда он писал Ленину письма, требуя ввести войска, Надя печатала их на машинке. Когда Ленин потребовал быть еще более «безжалостным» и «беспощадным» к врагам, Сталин ответил: «Не волнуйся, моя рука не дрогнет».

Сталин начал проводить кампанию «показательного террора». Он сжигал деревни, чтобы продемонстрировать последствия отказа отдавать провиант для нужд Красной армии и показать, что будет с теми, кто занимается контрреволюционным саботажем. Его ничем не прикрытая жестокость нисколько не тревожила Надю, печатающую все бумаги в железнодорожном вагоне.

Надя любила Сталина и находила очень разумным и даже очаровательным большевистский культ жестокости. Страстные письма, которые они слали друг другу, находясь в разлуке, словно пронизаны электрическим напряжением. Еще в июле 1930 года, когда Надя была в Германии, в Карлсбаде, где лечилась от постоянных головных болей (по другой версии она страдала сильными болями в брюшной полости, возможно, из-за неудачного аборта), Сталин писал: «Татка (это было его любимое грузинское имя, которым он называл жену), напиши мне что-нибудь… Здесь без тебя так одиноко, Таточка. Сижу дома, один, как сыч, не ездил в деревню — слишком много работы. Вот закончу все и послезавтра поеду в деревню, к детям. Ну, до свидания, не оставайся там слишком надолго, приезжай поскорей. Целую тебя. Твой Иосиф». В одном из ответных писем Надя писала: «Прошу, побереги себя. Нежно целую, как ты целовал меня, когда я уезжала. Твоя Надя».

Но семейную жизнь со Сталиным трудно назвать легкой и безоблачной. Первую попытку уйти от него Надя сделала еще в 1926 году, когда Светлане было всего шесть месяцев. После ссоры она собрала Светлану, ее няню и Василия и села на поезд до Ленинграда, где жили ее родители. Им она дала понять, что уходит от Иосифа и начинает новую, независимую жизнь. Он позвонил ей и умолял вернуться. Когда он предложил приехать и забрать ее, она ответила: «Я вернусь сама. А то государству слишком дорого обойдется твоя поездка».

Пожалуй, самой худшей чертой Сталина как мужа были танталовы муки его страсти. Со своей гордостью и сдержанностью Надя редко раскрывала секреты своей личной жизни, но сестра Анна называла ее «настоящей великомученицей». Сталин, обычно сдержанный и с непроницаемым выражением на лице, мог внезапно вспыхнуть с неконтролируемой яростью и вести себя, совершенно не обращая внимания на чувства жены. Надя жаловалась, что ей приходится все время бегать по поручениям мужа: то ему нужно отнести документ в комиссариат, то взять книгу из библиотеки. «Мы всегда ждем его, но никогда не знаем, когда он вернется».

В 1929 году Надя была на втором курсе Промакадемии. Это был «год великого перелома», когда началась насильственная коллективизация крестьян. Процесс проходил жестко. Чтобы искоренить частные предприятия, закрылись рынки. Весь скот был конфискован. Зажиточные крестьяне, так называемые кулаки (а те, у кого была одна корова, могли попасть в кулаки), арестовывались или отправлялись в ссылку. В процессе ликвидации кулачества к крестьянам «относились как к скоту… они часто умирали по пути от голода, холода, побоев». В год Надиной смерти, 1932, печально известный ГУЛАГ (система трудовых лагерей) принял «более четверти миллиона заключенных». 1,3 миллиона кулаков жили как «спецпоселенцы».