Дочь солнца. Хатшепсут - [205]

Шрифт
Интервал

   — Значит, твой отец был родом из Вавилона, а не из Тунипа.

Старик пожал плечами.

   — Что то место, что это, какая разница? Разве теперь имеет значение, что я из Тунипа? Он был человек. Вот и всё, что можно о нём сказать.

Его глаза были старыми и мудрыми, а его слова заставили фараона забыть Кадеш и последние победы; сорок лет жизни исчезли, как будто их и не было. Тот видел только одинокого ребёнка в иноземной одежде, плывшего под парусом в Фивы.

   — Я знаю, это тяжело, старик, — тихо сказал он. — Начинать жизнь заново среди чужих людей в чужой стране... Мне жаль тебя.

   — Все люди чужие друг другу, хозяин, разве не так? — Старик снова смиренно пожал плечами и улыбнулся, словно он утешал фараона, а не самого себя. — Я буду чувствовать себя в Египте не более одиноким, чем в Тунипе, среди своих сыновей.

Так он тоже знал это... Возможно, подумал Мен-хепер-Ра, опуская кубок на подставку, все люди узнают это к концу жизни.

Он обернулся, посмотрел на удаляющиеся колонны Джесер-Джесеру и снова подумал о разбитых каменных изображениях лица, которое не забыл за двадцать лет, хотя и стёр все следы пребывания Хатшепсут в Египте. Они тоже были чужими друг другу, с начала до конца — две твёрдые, неуступчивые натуры, напоминавшие зубило и камень, без остановки высекавшие друг издруга искры и обломки. Зубило оказалось твёрже... А теперь старые мирные дни безвозвратно прошли, жрецы слишком богаты, и их слишком много, Египет наполнен чужеземными лицами и чужеземными обычаями... как будто прорвало плотину и по долине туда-сюда гуляют морские волны, смешавшиеся с нильской водой так, что их уже не разделишь.

«Но ведь это и хорошо, Мен-хепер-Ра, — тревожно сказал он сам себе. — По крайней мере неизбежно. Так устроен мир. Стоит нам узнать что-нибудь новое, и мы уже не можем вернуться к прежнему невежеству и милой, простой старине, какой бы мирной и привлекательной она нам ни казалась».

Тоту хотелось точно знать, какими будут новые дни, на которые он обрёк Египет. «И не мне одному», — подумал он. Его рука разрушила плотину, но именно Хатшепсут помогла окрепнуть этой руке и всей его натуре. А до того ей самой помог окрепнуть Немощный, и тем же самым способом — непрерывными столкновениями. Всё это было неизбежно... На миг Тот подумал, как бы развивались события, если бы он, Хатшепсут и Ненни были не такими, какие они есть, а другими, и двигались разными путями, но тут же махнул рукой. Никому не под силу решить такую загадку. Смертные есть смертные, они волей-неволей трутся, бьются и колотятся друг о друга...

И тут он припомнил бочонок с драгоценными камнями, много лет назад вращавшийся в маленькой вавилонской мастерской Мурашу.

«Именно так, — подумал он. — Трение друг о друга — вот что обрабатывает нас, и мы ничего не можем с этим поделать. Одни выходят из бочонка круглыми и сверкающими, другие приобретают фантастические, извращённые формы, а третьи просто исчезают и превращаются в пыль. Всё зависит от того, насколько тверда наша сердцевина».

А насколько тверда сердцевина Египта?

И вдруг Тот снова увидел ту дверь, которую не хотел открывать. Дверь распахивалась настежь, а он следил за ней и пытался отпрянуть.

Жрецы...

Теперь отступать было некуда. Тот увидел в сердцевине порок, и жестокая логика повлекла его дальше. Чем больше доходов из-за рубежа будет поступать в Египет, тем жирнее станут жрецы и их храмы. А чем сильнее и могущественнее они станут, тем более важными для их существования будут иноземные доходы... А что, если в один прекрасный день царством будет править слабый или беспечный фараон, человек, не знающий, как тяжело было его создать, не помнящий про бородатых гиксосов или царя Кадеша? А если таких фараонов будет двое подряд, трое, четверо? Если поток зарубежной дани в храмы уменьшится, а потом и вовсе иссякнет? Он попытался представить себе жречество, разжиревшее от столетий царской жизни и соглашающееся жить в простоте своих древних предшественников, но не смог. Богатства, нужные, чтобы жиреть и набивать склады, должны будут поступать откуда-нибудь ещё — и если это будет не великая империя, они начнут сосать кровь самого Египта...

«Поступления дани не должны прекратиться! — подумал он. — Они не прекратятся. Я сделал так, что дань будет поступать вечно».

Вечно? Ничто не длится вечно. Вспомни сад, лицо Яхмоса, зиккурат, узор из трёх белых парусов — всё исчезло, одно за другим. В двенадцать лет он уже знал: всё проходит, ничто не постоянно, кроме непостоянства и перемен.

«О боги, что я принёс Египту? — думал он. — Я хотел делать только добро и сделал добро. Но не сделал ли заодно и зло?»

«Не думай об этом, — говорил он себе, но не мог думать ни о чём другом. — Ты сделал то, что должен был, и не мог сделать ничего другого. Всё это было неизбежно».

Неизбежно. Да, верно. Трение... смертные трутся друг о друга... восстание в Кадеше... прошлое невозможно восстановить — всё правда. Возможно, с того дня, как первая колесница гиксосов въехала на землю Египта, каждое событие, каждое действие каждого фараона вели к этому дню и к непредсказуемому, неотвратимому будущему. Прежние фараоны делали своё дело так же, как и он сам...


Рекомендуем почитать
Заслон

«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.


За Кубанью

Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.


В индейских прериях и тылах мятежников

Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.


Плащ еретика

Небольшой рассказ - предание о Джордано Бруно. .


Поход группы Дятлова. Первое документальное исследование причин гибели туристов

В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.


В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.


Клеопатра

Новый роман современной писательницы Фаины Гримберг рассказывает о трагической судьбе знаменитой царицы Клеопатры (69-30 гг. до н.э.), последней правительницы Древнего Египта. В романе использованы сочинения античных авторов, а также новейшие данные археологии.


Королева бриллиантов

В основу романа американской писательницы Э. Баррингтон легла история знаменитого бриллиантового ожерелья, которая сыграла роковую роль в жизни и судьбе французской королевы Марии Антуанетты (1755—1793). Младшая дочь австрийской императрицы Марии Терезии в 15-летнем возрасте была выдана замуж за дофина Людовика (будущего французского Короля Людовика XVI). Образ жизни юной неопытной королевы, часто нарушавшей церемониал версальского двора, с самого начала давал поводы к многочисленным сплетням. Особенно повредила репутации королевы история знаменитого бриллиантового ожерелья, сыгравшая, в конечном итоге, роковую роль в её судьбе...


Семирамида. Золотая чаша

Новый роман современного писателя М. Ишкова посвящен одной из самых известных правительниц мировой истории, ассирийской царице Семирамиде (862–800 до н. э.).


Елизавета I

Роман известной писательницы Эвелин Энтони посвящён жизни одной из величайших женщин мировой истории — английской королевы Елизаветы I Тюдор.Опираясь на обширный литературный и архивный материал, автор рассказывает о политических событиях XVI века, характеризует нравы британского общества, дипломатические интриги при дворах многих европейских правителей. Перед глазами современных читателей предстанут многие выдающиеся личности прошлого: шотландская королева Мария Стюарт, испанский король Филипп II и другие.