Дочь снегов. Сила сильных - [14]

Он беспомощно умолк. Положение становилось все более тягостным.

— Смогу ли я добраться сегодня ночью до Глубокого озера? — спросила Фрона, забыв посочувствовать ему, и тут же, заметив свою оплошность, расхохоталась.

— Но не можете же вы переправиться через реку в темноте, — сказал он. Ее веселый смех заставил его нахмуриться. — А по дороге нет ни одной стоянки.

— Вы боитесь? — спросила она с легкой насмешкой.

— Не за себя.

— Ну, в таком случае, я могу ложиться.

— А я, пожалуй, посижу и буду поддерживать огонь, — предложил он после маленькой паузы.

— Вздор! — воскликнула она. — Как будто это спасет ваш дурацкий жалкий кодекс приличий. Мы находимся за пределами цивилизации. Это путь к полюсу. Ложитесь спать.

Он пожал плечами в знак того, что сдается.

— Ладно. Что же мне теперь делать?

— Прежде всего помогите мне приготовить постель. Вы положили мешки поперек. Благодарю вас, сэр, но мои кости и мускулы еще не совсем утратили чувствительность. Так… Поверните-ка их вот сюда.

Подчиняясь ее указаниям, он уложил мешки в длину двумя рядами. В середине образовалась неудобная выемка, из которой торчали узлы мешков, но она примяла их несколькими ударами обуха топора и таким же манером сгладила края выемки. Затем, сложив втрое одно из одеял, она закрыла им длинную щель.

— Гм, — заметил он, — теперь я понимаю, почему мне так плохо спалось до сих пор. Вот это другое дело. — И он проворно проделал ту же процедуру со своими мешками.

— Видно, что вы не привыкли странствовать в этих краях, — заявила ему Фрона, расстилая верхнее одеяло и усаживаясь на нем.

— Возможно, — ответил он. — А вы-то сами много ли знаете об этой кочевой жизни? — проворчал он минуту спустя.

— Достаточно, чтобы уметь приспособляться к ней, — неопределенно ответила она, отбрасывая от печки высохшие поленья и заменяя их сырыми.

— Прислушайтесь-ка. Вот так буря, — сказал он, — погода все ухудшается, хотя хуже придумать трудно.

Палатка содрогалась под напором ветра, парусина глухо гудела при каждом новом порыве бури, а снег и дождь барабанили над головою, точно град пуль и разгаре битвы. В минуты затишья они слышали, как вода шумными потоками стекала по боковым стенкам. Он потянулся и с любопытством коснулся рукою мокрой крыши. Целый водопад тотчас же хлынул из этого места и залил ящик с провизией.

— Не делайте этого! — воскликнула Фрона, вскакивая на ноги. Она приложила палец к мокрому пятну и провела им, плотно прижимая к полотну, до боковой стенки. Течь тотчас же прекратилась. — Никогда не делайте этого, — с упреком сказала она.

— Черт возьми! — ответил он. — Ведь вы прошли сегодня весь путь от Дайи сюда. Неужели вы не устали?

— Немножко, — откровенно созналась она, — и спать хочется смертельно. Покойной ночи, — пожелала она ему через несколько минут, с наслаждением вытягиваясь под теплым одеялом. Однако через четверть часа она снова окликнула своего хозяина. — Послушайте, вы еще не спите?

— Нет, — глухо прозвучал его голос из-за печки. — В чем дело?

— Вы накололи лучинок?

— Лучинок? — переспросил он сонным голосом. — Каких лучинок?

— Чтобы развести утром огонь, разумеется. Встаньте-ка и наколите.

Он беспрекословно повиновался, но прежде чем он успел справиться с этим делом, она заснула.

Когда Фрона открыла глаза, в воздухе стоял уже аромат неизменной свинины. Наступил день, и с ним утихла буря. Омытое солнце заливало радостным сиянием затопленный дождем пейзаж и заглядывало внутрь палатки через широко раскрытые полы. Повсюду уже кипела работа, и группы людей проходили мимо с тюками на спинах. Фрона повернулась на бок. Завтрак был уже готов, и хозяин ее, поставив грудинку и жареную картошку в печку, подпирал в этот момент двумя поленьями ее открытые дверцы.

— С добрым утром, — приветствовала она его.

— И вас также, — ответил он, поднимаясь на ноги и берясь за ведро. — Я не спрашиваю, хорошо ли вы спали, потому что уверен в этом.

Фрона рассмеялась.

— Я пойду за водой, — продолжал он, — и надеюсь, что к моему возвращению вы будете уже готовы к завтраку.

После завтрака, греясь на солнце, Фрона издали увидела на дороге знакомую группу людей, огибавших ледник со стороны озера Кратер. Она захлопала в ладоши.

— А вот мои вещи и с ними Дэл Бишоп. Воображаю, как он сконфужен своей неудачей. — Затем, обернувшись к молодому человеку и вскидывая на плечи свой дорожный мешок и фотографический аппарат, она сказала: — Итак, мне остается только попрощаться с вами и поблагодарить вас за любезность.

— О, не стоит, не стоит. Пожалуйста, не благодарите. Я сделал бы то же самое для всякой…

— Опереточной звезды.

Он с упреком посмотрел на нее.

— Я не знаю, как вас зовут, и не хочу даже спрашивать вас об этом.

— Ну, я не так скромна: я знаю, как вас зовут, мистер Вэнс Корлис! Я прочла ваше имя на пароходных ярлыках, разумеется, — пояснила она. — И буду очень рада, если вы навестите меня, когда будете в Даусоне. Меня зовут Фрона Уэлз. До свидания.

— Так Джекоб Уэлз ваш отец? — крикнул он вдогонку Фроне, которая легким шагом опускалась к тропе.

Она обернулась и утвердительно кивнула головой.

Дэл Бишоп не только не был сконфужен, но даже, как оказалось, нисколько не беспокоился о ней. Уэлзы никогда и нигде не пропадут, утешал он себя, укладываясь спать накануне вечером. Но все же он был зол, как черт, сказал он сам.