Дочь седых белогорий - [7]

По вине Пэкты во время длительного отсутствия мужа в тайге были потеряны тринадцать оленей. Это она поленилась вовремя вытащить из реки сети и привязать лодку, что привело к потере драгоценного имущества в весенний паводок. И, наконец-то, самое главное. Опять же, во время его отсутствия, в морозную зимнюю ночь она не пожелала встать на плач маленькой дочери. Так и не дождавшись материнской ласки, девочка выползла на улицу и замёрзла.

Теперь голос Пэкты, напоминая последние скрипы старой гнилой лиственницы, витал над стойбищем. Сварливая жена была недовольна неудачной охотой мужа. В том, что сохатый утонул в реке, а семья осталась без мяса, винила только Загбоя и не допускала мысли о попустительстве своего любимого старшего сына Хактына. Нагнетая обстановку, она не переставала ворчать до тех пор, пока глава семьи не покинул пределы стоянки.

Чтобы не слышать голоса жены, Загбой надел на ноги лыжи и вышел на реку, к полынье. Младшая дочь, Ченка, сочувствуя отцу, последовала за ним. Они вместе подошли к промоине и долго стояли у воды. Отец рассказал дочери, как всё произошло. Ченка выслушала очень внимательно и искренне пожалела о смерти собаки.

Чингар был любимой собакой девочки. Не один раз она ходила с ним на охоту за белкой, добывала рысь и росомаху. Умный кобель помогал собирать оленей в стадо, не единожды предсказывал появление волков, предупреждал о появлении медведя и однажды защитил её от острых копыт сохатого во время гона. Ченка всегда находила для собаки лакомый кусочек, втайне от родителей делилась с Чингаром печёной лепёшкой, мясом или питательным медвежьим жиром. Нередкими были случаи совместной ночёвки девочки и собаки, когда они где-то на привале делили друг с другом тепло своих тел. И вот Чингара не стало. Для девочки смерть любимого друга стала трагедией, свежей раной на горячем сердце. В глазах Ченки застыла горечь. Пушистые реснички намокли от слезинок.

Сдерживая себя из последних сил, чтобы не заплакать, девочка взяла заледеневшую корочку наста и, не снимая тёплых лосиновых рукавичек, медленными движениями слепила снежок. Какое-то время она без всякой цели перекидывала его с руки на руку, после чего бросила его в воду. От резкого взмаха вместе со снежком с её руки сорвалась и улетела в промоину правая рукавичка.

От неожиданности Ченка вскрикнула, бросилась к воде. Но строгий окрик Загбоя остановил её от неразумного поступка. Она замерла на месте и глазами, полными досады, стала смотреть, как быстрое течение реки уносит её меховую варежку.

Загбой молчал. Так же, как и всегда, он не проронил ни единого слова в укор дочери. Охотник понимал, что все произошло случайно и ругать девочку нельзя. Его вдруг взволновало другое. Лицо наполнилось радостью, а широко открывшиеся глаза засветились искорками восторга. Он видел, что более лёгкая рукавичка плывёт медленнее тяжёлого снежка, на поверхности воды.

– Ча! Пустая калава хуже гнилого пня! Как же я раньше не понял простой истины? – воскликнул Загбой и улыбнулся дочери.

Удивившись его поведению, девочка молча посмотрела на отца. Она ещё не поняла, что он хотел сказать.

А Загбой уже спешил к чумам. Не доходя до берега, он что-то сказал сыновьям. Хактын и Калин засуетились, вооружились таяками[6], топорами, пальмами[7] и поспешили за отцом.

Вернувшись к полынье, Загбой остановился, ещё раз внимательно осмотрелся вокруг, что-то буркнул себе под нос и, взмахнув рукой, позвал всех за собой вниз по реке. Через определённое расстояние опытный охотник останавливался, ложился на снег, прикладывал ухо к заледеневшей поверхности, прислушиваясь, что происходит подо льдом. После очередного, пятого по счёту, падения он взволнованно улыбнулся, отошёл ещё на несколько метров ниже и показал рукой под свои лыжи:

– Здесь!

Разбивая корку наста, одновременно ударили топоры. Откидывая прочный, надутый снег, замелькали таяки. Хактын и Калин копали снежную яму. Загбой и Ченка убирали комья снега. Прошло немало времени, прежде чем они, углубившись на полутораметровую глубину, достигли поверхности льда.

– Отец, здесь лежит сохатый? – спросила дочь.

Загбой какое-то время молчал, задумчиво посмотрел куда-то на холмистую тайгу и, по всей вероятности, обдумав свои мысли, заговорил:

– Да. В этом мире всё взаимосвязано и постоянно. После ночи всегда наступает день, за зимой идёт весна, солнце меняет луну, плохое растворяется в хорошем. Так же и на реке. За глубокой ямой течёт быстрый перекат. За перекатом опять начинаются ямы. Сохатый утонул в головке ямы. Шерсть у зверя пустотелая, он никогда не тонет в воде. Твоя рукавичка подсказала мне, что сохатый проплывёт яму на поверхности воды, подо льдом и застрянет на перекате. Вот и всё.

Братья и сестра выслушали разумную речь отца молча, с нескрываемым восхищением и уважением. А Загбой, как всегда, приятно улыбнулся, приложил свою руку к голове дочери и подбадривающее проговорил:

– А теперь – за работу. Осталось немного. Пробьём лёд, а там увидим, прав я или нет.

Подмытый вешними водами лёд оказался нетолстым. После упорной десятиминутной работы братья добрались до воды. Ледяное окно проруби показало каменистое дно реки. Несмотря на быстрое течение, глубина была сравнительно небольшой. Любой из братьев мог свободно дотянуться обухом топора до круглых, окатанных водой камней. Когда прорубь достигла нескольких метров в диаметре, Загбой приказал сыновьям отбивать лёд сверху, против течения.