Дочь сатаны, или По эту сторону добра и зла - [24]

Глава двадцать восьмая. Сложным, запутанным путем добирался Николай Журавлев до первопрестольной. В закрытом "паккарде" с опущенными занавесками везли его по ночной и безлюдной Москве. Книга Мордохая Спонариуса была упакована в папиросную бумагу и погружена в портфель, лежавший на Колиных коленях. Он сидел на широком заднем сидении комфортабельного автомобиля и думал о превратности судьбы и о влиянии предметов на жизнь человека. Плавное покачивание большого автомобильного тела слегка усыпляло капитана НКВД, и сквозь нелегкую память о недавнем своем поступке на него надвигались сумрачные картины города с оборванными цепями редких фонарей и беспорядком улиц и переулков, мелькавших перед глазами. Машина прошла Сокольники и въехала в майские просеки. Пошли бесконечные заборы и правильные перекрестки. Автомобиль затормозил у дачи министра Госбезопасности. Ещё никогда Николай не забирался так высоко, он не хотел и не стремился к этому, инстинктом понимая опасность, идущую из этих заоблачных сфер. И вот они въехали во двор и остановились в глубине у малозаметного крыльца. Антон Иванович, ехавший вместе с Николаем, прошел вперед и открыл дверь. В спину им смотрели внимательные глаза Бериевской охраны. Спустившись вниз по глубокой лестнице, они оказались в длинной прямоугольной зале с металлической дверью и факелоподобными настенными бра. Металлическая дверь с тихим щелчком захлопнулась за ними. - Подождем, - сказал Антон Иванович, и они опустились на стулья. Берия появился из стены. Створки разъехались, и он шагнул в залу - в темно синем костюме и легендарном пенсне. - Сидите, - сказал он, махнув рукой, и демократично опустился рядом, буквально в каком-нибудь полуметре, от Коли. - Как прошла операция? - спросил Берия, внимательно разглядывая Колино лицо. - Успешно, товарищ министр, только мне пришлось принимать незапланированное решение. - Какое же? - в свою очередь спросил Берия с почти незаметной улыбкой. - Я нашел эту книгу так, как будто бы сам бог или дьявол подвел меня к ней. Я коммунист, но вы знаете, Лаврентий Павлович, когда ты на задании и идешь по чужому враждебному городу, когда на тебя со всех перекрестков смотрят немецкие патрули и когда ты заходишь в первый попавшийся антикварный магазин и начинаешь разговор, рассчитывая только на вежливое внимание, а находишь то, что искал! - Так в чем же заключалось Ваше незапланированное решение? - спросил Берия и цокнул языком. Журавлев вжал голову в плечи и сосредоточился на темной точке паркета. Пауза становилась неприличной, разновеликий ранг воинских званий требовал её прекращения. - В отношении хозяйки магазина и её гостя я поступил негуманно. - Как это. Позвольте узнать? - спросил Берия. Ирония дрожала на кончике его языка. - Мне … мне пришлось их застрелить. - Вот как, не очень оригинально, однако, продолжайте. - Понимаете, Лаврентий Павлович, - голос Журавлева задрожал и сорвался, он явно был не готов к этому объяснению. - Она назвала слишком высокую цену, у меня не было таких денег. - И вы пошли на уголовное преступление? - Берия явно был доволен собой. Глаза его улыбались, ирония светилась в каждой клеточке его широкого лица. - Я выполнил задание и свой долг, - тихо сказал Журавлев. Взгляд его остановился на синем плече министра, после чего плавно перешел на нагрудный карман, где покоились золотые колпачки Уотерманов. Берия демонстративно похлопал в ладоши. - Дорогой Антон Иванович, если бы все Ваши сотрудники работали с такой самоотверженностью. Он явно переводил стрелки и Антон Иванович, старый энкаведешный волк, почувствовав это, в свою очередь передвинул их подальше от себя. - Как же это произошло, Журавлев? Ведь вы прекрасно понимаете, что не скоординированные действия … - У меня не было выбора. - Впервые он оборвал на полуслове старшего по званию. - У меня не было явок, не было связи с резидентом и потом она колабрационистка, её любовник гестаповец. - Вы не имели права убивать их без соответствующих санкций. Достаточно было связаться со Швейцарской резедентурой, и деньги бы Вам нашли, - продолжал отчитывать Антон Иванович. - У меня была цель, я думал, что результат важнее всего, мне казалось, что победителя не судят, - тихо сказал Журавлев, и пальцы его заскользили по кожаным граням портфеля. - Судят, судят, ещё как судят, - хохотнул Берия и этой своей фразой разрядил обстановку. - Деньги, отпущенные на поездку со мной, я почти ничего не истратил. - Коля говорил и чувствовал, как его бросает то в жар, то в холод. - Деньги сдадите под опись. Давайте книгу, - сказал Берия и протянул вперед пухлую руку с обручальным кольцом. Министр щелкнул замком и перевернул обложку. - Бафомет, - сказал он будто бы про себя, пальцы его заскользили по многовековым страницам. - Скажите честно, капитан, вы верите в судьбу? спросил Берия и пристально посмотрел на Журавлева. Сам вопрос был поставлен так, что честно на него отвечать было никак нельзя. - В судьбу я не верю. - Ну и напрасно, а я верю. То, что Вы нам рассказали, и то, что Вы поступили не совсем правильно, это была судьба, и не в Вашей власти было изменить ход этих событий. Вы теперь майор Журавлев и я благодарю Вас за службу.