Дочь Рейха - [116]
Когда Томас наконец доставляет меня к парадной двери нашего дома и я вхожу в прихожую, выясняется, что у папы гости.
– Герта, это ты? – слышу я его голос из гостиной.
Больше всего на свете мне хочется подняться к себе, юркнуть в постель и провалиться в черное забытье сна.
– Да, папа, я вернулась с танцев.
Что бы ни случилось, оставайся верна себе. Это слова Вальтера. Для меня они стали заветом, спасательным кругом, который не дает мне захлебнуться в омуте отчаяния.
Одного из гостей папы я знаю по газетам. Это Тео Грац, глава лейпцигского отделения гестапо. Мэр Шульц тоже здесь, еще двоих я вижу в первый раз.
– Входи же, Герта, дорогая. Не стой на пороге, подойди к нам, позволь похвастаться перед господами своей прелестной дочуркой!
Папа, раскрасневшийся от сытной еды и хорошего вина, подзывает к себе и широко раскидывает руки, точно готовясь принять меня в свои объятия. Мужчины встают и кивками приветствуют меня, когда я подхожу к ним. На плечо ложится папина рука.
– Моя восхитительная дочь, – объявляет он громко. – Семнадцать лет, а уже налилась, что твое яблочко. – (Мужчины хохочут в ответ.) – Красотка, а? – добавляет он, оглядываясь на них.
Мне хочется убежать, но приходится терпеть. Я стою в окружении мужчин, а они осматривают меня с головы до ног, точно породистую кобылу.
Папа смеется и треплет меня по волосам.
– Правда, она у нас с норовом, ну да ничего: один семестр в школе для домохозяек – и будет как шелковая. Успокоится. Со временем станет кому-то прекрасной женой.
Мужчины кивают и улыбаются.
– Где мама? – шепотом спрашиваю я.
– Ушла спать, – таким же шепотом отвечает папа и уже нормальным голосом добавляет: – А нас, мужчин, оставила заниматься делами.
– Да, мне и самому уже пора, – подхватывает Грац, глядя на часы. – Надо еще отослать отчет обо всем этом в Дрезден, причем до девяти утра. Так что, может быть, продолжим?
– Конечно. – Папа мгновенно становится серьезным. – Иди к себе, дорогая. Сон красоты – важное дело для девушек.
– Доброй ночи, папа. Доброй ночи, – прощаюсь я с гостями.
В прихожей я без сил падаю на скамью: надо еще снять туфли. Но у меня так ноет все тело, что я боюсь не справиться с этим пустяковым делом. Так и сижу, привалившись спиной к стене, гляжу на свои ноги, слушаю голоса из гостиной.
– …По предварительным оценкам, около пятнадцати тысяч в одном только Лейпцигском округе. Очевидно, мы плохо работали, Сопротивление перекинулось на другие города Саксонии. В Дрездене хорошо известно…
Кажется, это голос Тео Граца. Я прислушиваюсь.
– И вы знаете, где сосредоточены их центры? – спрашивает папа.
– Преимущественно в рабочих кварталах – в Плагвице и вокруг. Среди них есть коммунисты. А есть просто смутьяны. Но их много, и не обращать на них внимания нельзя. Хотя бы потому, что это в основном молодежь. Они лупят парней из гитлерюгенда, обзывают их снобами и ханжами, активно ищут драки.
Голоса смолкают. Я слышу, как часто бьется сердце. Неужели это и есть то, чем занимается герр Беккер? Он, конечно, уже не молод и никогда не принадлежал к рабочему классу, но все возможно. Или это другая группа Сопротивления? Что, если их не одна, а много и они разбросаны повсеместно, не зная друг о друге? У меня появляется проблеск надежды, начинает казаться, что еще не все потеряно.
– Напишите в Дрезден, что мы примем быстрые и самые решительные меры, – говорит папа. – Нельзя позволить, чтобы смута развивалась и дальше. Под вывеской борьбы с марксизмом мы начнем массовое преследование и вырвем недовольство с корнем, вытопчем его сапогами, если понадобится. Примерно накажем пойманных… чтобы другим неповадно было…
Голоса согласно рокочут.
Кто-то откашливается.
– Мне пора, Франц. Благодарю за гостеприимство…
Поспешно скинув туфли, я на цыпочках подбегаю к лестнице и бесшумно скрываюсь в темноте верхнего этажа.
5 февраля 1939 года
Утром я сразу вспоминаю подслушанный накануне разговор о молодежных шайках города Лейпцига. Но, увы, ни яркий солнечный свет, ни ранний час не помогают мне найти ответ на вопрос, что с этим делать.
Я брожу по комнатам нижнего этажа, по пятам за мной ходит Куши. Надо как-то сообщить об этом герру Беккеру. Знаком ли он с вожаками шаек? Надо их предупредить. Мне становится все больше не по себе. Атмосфера сгущается, совсем как перед Хрустальной ночью в конце прошлого года.
В комнате с окнами в сад я нахожу на журнальном столике газету, двухдневной давности номер «Ляйпцигера». В нем полный текст выступления Гитлера в Рейхстаге. Целый разворот, даже с лишком. Я опускаюсь в кресло и начинаю читать.
…Когда весь мир вопит о том, что Германия, пользуясь своей военной мощью, будто бы грабит соседние страны, мы заявляем: иностранная пресса искажает факты. Вопреки тому, что пишут о нас, Германия дала право на самоопределение десяти миллионам немцев, не поставив под ружье ни единого солдата. И ни англичанам, ни другим народам Запада лучше не совать свой нос в сугубо немецкие дела. Рейх никому не угрожает, мы лишь защищаемся от попыток интервенции со стороны третьих стран… И мы не потерпим вмешательства западных стран в наши дела…
1920-е годы. Англия. Элинор Хэмилтон – счастливая жена и мать очаровательной четырехлетней девочки Мейбл. Эдвард Хэмилтон – известный психолог, активно продвигающий идеи евгеники, призванной бороться с наследственными заболеваниями ради общественного блага. Но когда Мейбл ставят диагноз «эпилепсия», все в семье идет прахом. Болезнь Мейбл необходимо скрыть, иначе дело всей жизни Эдварда окажется под угрозой. Обнаружив, что муж утаивает от нее важную научную информацию, Элинор пересматривает свои взгляды на генетическую неполноценность, и ее прежняя вера в непогрешимость мужа рушится.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Маленькие девочки Циби, Магда и Ливи дают своему отцу обещание: всегда быть вместе, что бы ни случилось… В 1942 году нацисты забирают Ливи якобы для работ в Германии, и Циби, помня данное отцу обещание, следует за сестрой, чтобы защитить ее или умереть вместе с ней. Три года сестры пытаются выжить в нечеловеческих условиях концлагеря Освенцим-Биркенау. Магда остается с матерью и дедушкой, прячась на чердаке соседей или в лесу, но в конце концов тоже попадает в плен и отправляется в лагерь смерти. В Освенциме-Биркенау три сестры воссоединяются и, вспомнив отца, дают новое обещание, на этот раз друг другу: что они непременно выживут… Впервые на русском языке!
Молли Грей никогда в жизни не видела своих родителей. Воспитанная любящей и мудрой бабушкой, она работает горничной в отеле и считает это своим призванием, ведь наводить чистоту и порядок – ее подлинная страсть! А вот отношения с людьми у нее не слишком ладятся, поскольку Молли с детства была не такой, как все. Коллеги считают ее более чем странной, и у них есть на то основания. Так что в свои двадцать пять Молли одинока и в свободное от работы время то смотрит детективные сериалы, то собирает головоломки… Однако вскоре ее собственная жизнь превращается в детектив, в котором ей отведена роль главной подозреваемой, – убит постоялец отеля, богатый и могущественный мистер Блэк.
Впервые на русском — новейший роман от лауреата многих престижных литературных премий Энтони Дорра. Эта книга, вынашивавшаяся более десяти лет, немедленно попала в списки бестселлеров — и вот уже который месяц их не покидает. «Весь невидимый нам свет» рассказывает о двигающихся, сами того не ведая, навстречу друг другу слепой французской девочке и робком немецком мальчике, которые пытаются, каждый на свой манер, выжить, пока кругом бушует война, не потерять человеческий облик и сохранить своих близких.
Основанный на реальных событиях жизни Людвига (Лале) Соколова, роман Хезер Моррис является свидетельством человеческого духа и силы любви, способной расцветать даже в самых темных местах. И трудно представить более темное место, чем концентрационный лагерь Освенцим/Биркенау. В 1942 году Лале, как и других словацких евреев, отправляют в Освенцим. Оказавшись там, он, благодаря тому, что говорит на нескольких языках, получает работу татуировщика и с ужасающей скоростью набивает номера новым заключенным, а за это получает некоторые привилегии: отдельную каморку, чуть получше питание и относительную свободу перемещения по лагерю.