Дочь полковника - [53]
– Что бы вы сказали, Джадд, если бы я вам признался, что запутался с одной девушкой и не знаю, как выпутаться?
– Запутались с девушкой! – изумленно повторил мистер Джадд. – Вот уж о ком бы я ничего такого не подумал бы, сэр. Право слово.
И мистер Джадд покачал головой с глубокой укоризной.
– Дело в том, что она как будто твердо решила женить меня на себе, а я… э… я по глупости дал ей кое-какой повод и поставил себя в чертовски неловкое положение.
– А! – произнес мистер Джадд, вновь обретая безмятежность. – Так вы это не про нашу Лиззи?
– Лиззи? Боже мой, конечно нет!
– Рад слышать, сэр, – виновато отозвался мистер Джадд. – Раз она вышла замуж, и устроилась, так хватит ей повесничать. Знаете, сэр, я просто диву даюсь, как мужчины все кружат около нее, все кружат, точно мухи над дохлятиной. Прямо привораживает их, не иначе. Сначала полицейский, потом Том, а после еще мистер Смейл, хоть ему-то в его годы пора бы и остепениться. Я так понимаю, сэр, это и есть то самое, что зовется «роковой дар красоты».
– Dono infelice di bellezza, – прожурчал Перфлит ту же фразу в ее первозданном итальянском виде, подавляя смешок, чтобы не обидеть мистера Джадда. – Нет, это не Лиззи, хотя и жаль. Она не замужем и принадлежит… э… к моему сословию. Ну, и мне сдается, что сейчас я стал объектом ее матримониальных намерений.
– Хм! – Мистер Джадд задумался. – Прошу прощения, сэр, но эта барышня что – под сердцем носит?
Мистер Перфлит вскинул руки, словно открещиваясь даже от мысли о чем-либо подобном.
– Боже великий, нет, конечно!
– И вы никак себя не связали, сэр? Ничего не говорили, ну там про свадьбу, что, дескать, потолкуете со священником о разрешении на брак? Или что пора бы вам зажить своим домком?
– Нет. Ни о чем подобном, безусловно, и речи не было.
– И кольца ей не дарили? И писем подсудных не писали?
– Нет, Джадд, ни словечка, ни единой побрякушки, ни единой буковки.
– Это вы ловко, сэр! – с восхищением произнес мистер Джадд. – Вот уж не подумал бы, что у вас сообразительности хватит после всех ваших книжек-то. Только, коли уж вас мое мнение интересует, так на мой взгляд никакие присяжные ей ничего не присудят, особенно, как она под сердцем не носит, – И мистер Джадд подкрепил свой приговор, с мудрой торжественностью запыхтев трубкой.
– Но я же вовсе не иска опасаюсь, – с некоторым раздражением возразил Перфлит. – Об этом и вопроса не встает. Опасаюсь я…
И он замолк, стараясь понять, чего, собственно, он опасается.
– Так чего же, сэр? – подбодрил его мистер Джадд.
– Я опасаюсь, как бы она с помощью матери не сумела поставить меня в ложное положение, представив все так, будто я ухаживал за ней с серьезными намерениями. Вы ведь знаете, Джадд, что такое женщины!
Мистер Джадд сочувственно кивнул.
– Женщины, сэр, удивительные создания, удивительные! Только одно средство и есть – не потакать им. Стоять на своем и не потакать. Это они ценят, сэр, и ничего другого не желают. А вот стоит вам поддаться, пойти у них на поводу, ну и проживете жизнь подкаблучником, сэр.
Перфлит не сомневался, что так оно и будет, если он оставит хоть малейшую зацепку, и содрогнулся при этой мысли.
– Так, значит, Джадд, вы не верите в женскую свободу?
От избытка чувств мистер Джадд даже остановился.
– В женскую свободу? Да какого еще рожна им надо? В парламент они пробрались? Пробрались. Добились, что пивные полдня стоят закрытые и цена на пиво до небес подскочила? Добились. Все наши деньги к рукам прибирают, так или не так? И курят, и ноги заголяют, да еще в розовых чулках, как эти потаскушки на свадьбе Лиззи, и бесчинствуют, как хотят. А Страна гибнет, сэр. Я всегда говорил, место женщины – дом!
Оглушенный этой бурей красноречия и оригинальных мыслей, Перфлит и не попытался отвечать, но когда они прошли несколько десятков шагов и мерное попыхивание трубки сказало ему, что к мистеру Джадду вернулось обычное спокойствие, он спросил:
– Но что вы мне посоветуете, Джадд? Будьте откровенны. Я действительно тревожусь и просто не знаю, что делать.
Мистер Джадд поразмыслил.
– Дайте-ка мне разобраться толком, сэр. Вы запутались с этой барышней и опасаетесь, как бы она и ее мамаша не поймали вас и не потащили бы в церковь, пока вы и опомниться не успели, так, сэр?
– Да. Абсолютно верно, Джадд.
– Что ж, сэр. Я, конечно, этой барышни не знаю. А то, может, сказал бы вам: «Вперед, сэр, к победе!» Численность-то населения нужно поддерживать, сэр. Но раз уж вы чувствуете, как чувствуете, остается одно: сбежать.
– Сбежать! – в изумлении повторил Перфлит.
– Я как-то в газетке прочитал стишок, ну, прямо про это, – задумчиво произнес мистер Джадд. – Только вот запамятовал. Что-то там про «снова в бой». Но если рассудить здраво, сэр, то коли вы не можете остаться тут и отбиться от них, так выбор у вас один: сбежать. Уж если барышня положила на вас глаз, а вы за ней поухаживали, так пусть она ничего под сердцем не носит, но все равно они с мамашей в вас пиявками вопьются. И уж вам не отбиться, разве что в погребе запереться да распустить слух, будто у вас тиф. Только они все равно заявятся вас выхаживать. Лучше сбегите, сэр, и не возвращайтесь, пока все не уляжется.
