Дочь палача и дьявол из Бамберга - [133]

– Забудьте. Этим спискам сорок лет. – Иеремия покачал головой: – Они, наверное, гниют где-нибудь в епископском архиве. А туда так просто не попадешь и в документах не пороешься. Там стражники на каждом шагу, да и не отыщете вы там ничего. С тем же успехом можно иголку в стоге сена искать.

– Мы проникли в камеру при Старом дворе, проникнем и в архив, – упрямо возразил Якоб. – Всегда есть какой-нибудь выход. – Он показал на Иеремию: – И ты поможешь нам разыскать нужные документы. Я знаю, что палачи зачастую сами распределяют акты. В Шонгау все то же самое.

– А если я откажусь? – спросил Иеремия.

– Если ты откажешься, завтра утром мы представим капитану Лебрехту разоблаченного убийцу, а может, еще и оборотня в придачу.

Иеремия застонал и смиренно поднял руки.

– Ладно, может, я и разыщу документы, если мы окажемся в архиве… Но повторяю, мы туда не попадем. Никогда, забудьте! – Он запнулся. – Разве только…

Тут губы его растянулись в ухмылке.

– Разве что? – спросили Магдалена с Георгом одновременно.

– Ну, возможно, есть один способ, – с довольным видом ответил Иеремия, в то время как остальные не сводили с него пытливых взглядов. – Но он довольно мерзкий. В любом случае, чтобы решиться на него, нужны крепкие нервы.

Палач кивнул:

– Об этом не беспокойся. Нервы у меня крепче корабельных тросов.

* * *

Некоторое время Барбара с Маркусом Зальтером сидели на полу и молчали. В комнате стоял запах гнили и плесени. Ящики и сундуки вокруг были покрыты слоем пыли, про них, похоже, давным-давно позабыли. Рядом с аркой, ведущей в песчаный туннель, была еще одна дверь, с виду относительно новая.

– Где… где мы находимся? – спросила наконец Барбара, когда набралась сил и перестала дрожать.

– Наверное, в кармелитском монастыре, что на Каульберге, – ответил Маркус и показал на свою коричневую рясу. – Во всяком случае, это я отыскал в одном из сундуков. Среди распятий и пологов для алтарей. Но в основном все довольно ветхое.

Барбара заметила темное пятно на боку у драматурга, похожее на кровь. Похоже, он был ранен куда тяжелее, чем она решила вначале.

– Что произошло? – прошептала девушка. – Последний раз я вас видела во внутреннем дворе, сразу после того, как народ хлынул из зала.

– За нами охотились, как за дичью, – ответил Зальтер глухим голосом. – С толстяком Маттеусом расправились еще во дворе. Карл и долговязый Йозеф успели выбежать на улицу. Я… я пытался им помочь. Но все было тщетно… – Он шмыгнул носом и вытер с него кровь. – В конце концов я примчался на Каульберг и забрался в эту нору. – Драматург показал на низкую арку и стоптанную лестницу. – Осмотрелся тут немного… Горожане копают здесь песок для своих многочисленных строек. Им повезло, что еще не обвалилось ни одной шахты и ни одного монастыря.

Барбара с недобрым предчувствием взглянула на потолок, с которого размеренно капала вода.

– Вы сказали, что мы, возможно, единственные артисты, которым удалось спастись от этого безумия? – сказала она наконец. – А как же сэр Малькольм? Неужели его тоже…

Зальтер злорадно улыбнулся:

– Не беспокойся, он всегда выкрутится. Малькольм за всю свою жизнь сыграл столько ролей, что без труда может прикинуться любопытным зевакой или примкнуть к разъяренной толпе. Или что там ему взбредет в голову. За него можешь не тревожиться.

– Чего не скажешь о вас. – Барбара осторожно показала на темное пятно на боку Зальтера. – Вам, по всей видимости, не удалось так легко отделаться.

Маркус отмахнулся:

– А… ерунда. Хотя бы ноги сумел унести, и то ладно. Тебе тоже не помешало бы в рясу переодеться. Чешется невыносимо, зато тепло. А нам, судя по всему, придется тут задержаться. Город, похоже, до сих пор на ушах стоит. Как дьявол с цепи сорвался.

– Скорее уж оборотень, – с горечью ответила Барбара. Потом боязливо посмотрела на Маркуса: – Неужели викарий действительно превратился в оборотня во время нашего представления? Какой у него жуткий вид был! – Она поежилась. – Как же такое могло случиться? Может… может, все это как-нибудь связано с труппой? Сначала шкуры у Матео, а теперь это…

– Не хотелось мне говорить, но есть у меня одно предположение, – ответил Зальтер и мрачно покивал. – Я заподозрил это, еще когда у Матео обнаружились шкуры, а теперь…

– О чем это вы? – взволнованно спросила Барбара.

– Чтобы ты знала, мы не первый раз встречаем оборотня, – начал драматург нерешительно.

Он обхватил себя руками. Похоже, ему было холодно, несмотря на рясу.

– В Кельне и Франкфурте после наших выступлений тоже происходило нечто подобное, – продолжил он мрачно. – Порядочные горожане без всякой причины бросались друг на друга посреди улицы, какой-то бродяга выкрал из колыбели младенца и сожрал, бесследно пропало несколько юных девиц… Я долго сомневался, а три дня назад застал его в повозке, на месте преступления.

– Кого же, ради всего святого? – прошептала Барбара.

– Сэр Малькольм. – Зальтер тяжело вздохнул. – Вообще-то я лишь хотел спросить, какие из костюмов еще следует отдать в починку. В повозке почему-то пахло серой. Когда я сказал об этом Малькольму, он что-то быстро убрал в сундук. Вид у него был очень сердитый. Позже я снова влез в повозку и заглянул в сундук… – Он запнулся, после чего продолжил сдавленным голосом: – В нем лежали серебряная пентаграмма, подсвечник с черными свечами и череп, очень маленький, такой бывает только у ребенка.