Дочь оптимиста - [30]

— Но он к нам все равно не выйдет, — сказала Тиш. — У него гостья. Девица влезла прямо в окно к нему в комнату. В шахматы, говорит, пришла играть. Так и сказала. Но по-моему, это та же самая барышня, которая вчера влезла к нему в окно в одиннадцать вечера. Я увидала фары на подъездной аллее и пошла взглянуть. А звонят ему каждую минуту, и все девочки. Ему ведь уже пятнадцать… Помнишь мою маму на свадьбе? — продолжала Тиш. — Только все окончилось, смотрю, она плачет-заливается. Подошла к твоему отцу и говорит: «Ах, Клинт, как все это грустно!» А судья Мак-Келва ей в ответ: «Что вы, Теннисон, если бы я думал, что все это грустно, я бы не разрешил им пожениться».

— «Не разрешил»? Да я никогда не видела, чтобы человек так радовался на свадьбе, — сказала Герт.

— Война войной, а мы пили настоящее шампанское — судья сам за ним посылал в Новый Орлеан! — воскликнула одна из подруг. — И оркестр был, негритянский, пять человек. Помните?

— Мисс Бекки считала, что это чистейшее мотовство. Ребячество. Но судья Мак-Келва настоял на своем: свадьба так уж свадьба, по всем правилам.

— Ведь Лоурел у него единственная.

— Мама втайне всегда была суеверной, — сказала Лоурел, словно заступаясь за мать. — Может быть, она решила, что это плохая примета — так радоваться своему счастью…

С шезлонга у окна она видела, как на западе мерцают зарницы, словно трепещут крылья птиц, ныряющих в воду.

— Значит, судья Мак-Келва старался ее успокоить. Помнишь, какой прием мы устроили в твою честь? — Герт с ласковой усмешкой хлопнула Лоурел по плечу. — Тогда еще старый клуб был цел, до пожара, теперь такого зала нигде не найдешь.

— А Фил хорошо танцевал, Полли? Совсем не помню. — Тиш раскрыла объятия, словно ожидая, что воспоминание само придет и унесет ее в танце и все сразу оживет.

— Уверенно, — сказала Лоурел, немного отвернувшись и прижимаясь щекой к подголовнику кресла.

— Твой папочка не меньше нас умел веселиться на больших балах, лишь бы все было изящно, красиво да чтобы мой предок не успел перебрать, пока все не разъедутся, — сказала Тиш. — А моей маме лучше было бы тогда поберечь слезы до свадьбы своей собственной дочки.

Тиш была единственной разведенной из их компании, как Лоурел была единственной вдовой. Когда-то Тиш убежала с капитаном футбольной команды своего колледжа.

— Помню, однажды, когда твой отец был мэром города, им надо было ехать на какой-то вечер в Джэксоне — то ли на съезд адвокатов, то ли на прием к судье, — словом, судья Мак сам купил платье для мисс Бекки, привез платье в коробке — вот был для нее сюрприз! Крепдешин, и весь расшит бисером. Понимаете — бисером! От ворота до самого низа — сплошная вышивка, — сказала Тиш. — Да где же ты тогда была, Лоурел?

А Герт добавила:

— Он купил платье в Новом Орлеане. Какой-то приказчик ему навязал.

Из дальней комнаты послышалась музыка — Дюк Эллингтон.

— Теперь молодежь под эту музыку не танцует, наверно, они под нее в шахматы играют, — вполголоса сказала Тиш одной Лоурел и продолжала, уже громче: — А мисс Бекки ему говорит: «О Клинтон, если бы я знала, что ты станешь так меня баловать, я бы попросила тебя привезти мне мешок оческов хлопка с фабрики». Представляю, как она это сказала!

— Но платье-то она носила? — спросил кто-то, и Тиш сказала:

— Ну, они друг для дружки готовы были пойти на что угодно. Конечно, иногда носила. А тяжести оно было непомерной! Мисс Бекки по секрету говорила маме, что, когда она не надевала платье — а она его старалась не надевать, ей приходилось складывать его в деревянную кадку.

Подружки хохотали до слез.

— Но когда она хотела сделать судье приятное, она надевала это платье. И как она умела его носить! — сказала Герт. — Но что меня совершенно ошеломило, Лоурел, — это его брак с Фэй. Особенно когда я увидела эту Фэй, — продолжала Герт. — Увидела, кого он взял.

— В самом начале мама спросила, можно ли ей созвать друзей, познакомить ее с ними, по-моему, она хотела сделать это ради него — просто пригласить кое-кого на чашку чаю. А Фэй сказала: «Ах, пожалуйста, не беспокойтесь и не устраивайте мне сборищ, как на аукционе. Это может, для Бекки годилось». Бедный судья Мак! — Тиш улыбнулась, обратившись к Лоурел. — Ведь он только жену не сумел выбрать, а вообще-то он был вполне деловой, милый наш старичок!

— С каких пор ты стала подсмеиваться над «старичками»? — спросила вдруг Лоурел дрожащим голосом. — Неужто они для вас теперь только повод для веселых рассказиков? — Она сердито взглянула на Тиш. — И как ты можешь подшучивать над моим отцом?!

— Полли! — Тиш крепко обняла ее. Да разве мы над ним смеемся? В нем ничего смешного и в помине не было, как и во всех наших родителях. — Она засмеялась, глядя прямо в глаза Лоурел. — Да разве мы не горюем? Вместе с тобой горюем.

— Знаю. Да, я знаю, — сказала Лоурел.

На прощанье она расцеловала их всех уже с благодарной улыбкой. Подружки должны были встретиться еще раз. Завтра в полдень они все вшестером собирались заехать за Лоурел и отвезти ее на аэродром.

— Как я рада, что больше вам уже некого терять, милая, — твердым голосом сказала мисс Теннисон Баллок. Несмотря на поздний час, она и майор заехали сюда — попрощаться с Лоурел.