Дочь маркиза - [16]

— Гражданин Шарль Андре, — прошептала Ева.

— Да, да, Шарль Андре.

— Я его помню, — сказала Ева, с благодарностью подняв глаза к небу.

— Он позволил мне ознакомиться с бумагами.

Жак Мере на мгновение запнулся, он почувствовал, как у него дрожит голос.

— В числе этих бумаг, — продолжал он, овладев собой, — было ваше письмо ко мне, которое почтенная канонисса переслала вашему отцу. В то время я много бы отдал за то, чтобы сообщить вам, что горничная вас предала. Вот это письмо, возвращаю вам его. Оно уже никому не нужно, можете его уничтожить.

— О Жак! — воскликнула Ева, падая на колени. — Сохрани его, сохрани!

— Зачем? — удивился Жак, — Разве вы забыли, что в нем написано?

Он развернул письмо и прочитал ей вслух первые строки:

«Мой друг, мой повелитель, мой царь, — я сказала бы «мой Бог», если бы не почтение к Богу, — ведь его я молю, чтобы он возвратил меня к тебе».

— Господь внял вашей мольбе, — сказал Жак с глубокой горечью, — и вот мы вместе.

Он поднес письмо к пламени свечи, собираясь сжечь его. Но Ева быстро вскочила и вырвала его у Жака из рук, загасив пальцами огонек, от которого обгорели края письма.

— Ах нет! — воскликнула она. — Раз ты хранил его три года, значит, ты любил меня, значит, ты его читал и перечитывал, значит, ты покрывал его поцелуями, значит, ты носил его у сердца. У меня нет твоих писем, это письмо заменит мне их. Я умру прижимая его к губам, его положат со мной в могилу, и когда Бог призовет меня к себе, я покажу ему это письмо и скажу: «Вот как я его любила!»

И, целуя письмо, обливая его слезами, она спрятала его у себя на груди.

— Продолжай, — сказала она, — ты меня убиваешь, это хорошо.

И она без сил опустилась на ковер.

— Вот другое письмо, — сказал Жак, прилагая все усилия, чтобы голос его не дрожал, — оно от маркиза де Шазле; оно адресовано вашей тетушке и пришло в Бурж как раз тогда, когда я, узнав, что вы в Бурже, приехал за вами туда. Узнав, что я вас разыскиваю, мне посоветовали взять письмо с собой, а не оставлять его там, куда его положил почтальон, — под воротами.

Я не застал вас в Майнце, вы уже уехали. Шарль Андре рассказал мне, что видел вас и говорил с вами обо мне.

Ева не отвечала. Из глаз ее лились слезы.

— Когда тридцать первого мая меня и моих товарищей объявили вне закона, у меня еще оставалась слабая надежда, и я благословлял изгнание; оно позволило мне последовать за вами в Австрию, ибо я узнал, что там вы нашли себе прибежище. Я проехал через всю Францию и благополучно пересек границу; там я нанял почтовую карету и мчался день и ночь, чтобы поскорее попасть в Вену. Мой экипаж остановился только тогда, когда оказался перед домом номер одиннадцать на Йозефплац. Но тут я узнал, что неделю назад вы уехали… Это было мое последнее разочарование; впрочем, нет, я ошибаюсь: не последнее.

И поставив локоть на столик, подперев щеку рукой, он продолжал:

— Вот, сударыня, письмо маркиза де Шазле, прочтите его хотя бы из уважения к памяти вашего отца; наверно, он сообщает в нем свою последнюю волю. Оно адресовано вашей тетушке, но раз она умерла, то распечатайте его вы.

Ева машинально сломала печать и, словно подчиняясь высшей воле, которая на мгновение вернула ей силы, подошла поближе к кругу света, который отбрасывали свечи в канделябре, и прочла:

«Майнц…… 1793 г.

Сестра моя,

не принимайте во внимание мое последнее письмо, и если Вы еще не успели уехать, то оставайтесь.

Республиканцы судили меня и вынесли мне смертный приговор; через двенадцать часов я покину этот мир.

В торжественный час, когда я готовлюсь предстать перед Всевышним, мои взоры устремлены на Вас и на мою дочь.

Я не особенно тревожусь за Вас: Ваши лета и Ваши религиозные устои служат мне порукой. Вы либо будете жить тихо и избегнете гонений, либо взойдете на эшафот с гордо поднятой головой, как подобает истинной Шазле.

Но за мою бедную Элен я не так спокоен; ей всего пятнадцать лет, она только начинает свою жизнь и не сумеет ни жить, ни умереть.

— Вы ошибаетесь, отец! — воскликнула Ева, прерывая чтение письма, затем продолжала:

Ощутив перед лицом смерти ничтожество земного бытия, я не считаю себя вправе, покидая этот мир, брать на себя ответственность, которая при жизни нимало не испугала бы меня.

Если бы я был жив, я мог бы наставить мою дочь на путь истинный, но меня ждет смерть.

Любезная сестрица, если оба мы умрем, в этом мире не останется никого, кто любит ее, кроме этого человека, и она в свой черед не любит никого, кроме него.

Он хотя и не нашего круга, но (Вы уже двадцать раз об этом слышали) человек достойный и почтенный; пусть он не дворянин, но он ученый, а в наше время, пожалуй, лучше быть ученым, нежели дворянином.

Ева подняла глаза на Жака Мере. Он оставался безучастен.

Впрочем, если кто-либо и имеет на нее почти такие же права, как я, то это он, ведь он забрал ее у крестьян, которым я ее оставил, и превратил в прелестное умное существо, которое у вас перед глазами.

Он станет для Элен хорошим мужем, а для вас влиятельным заступником, поскольку разделяет проклятые убеждения, которые в настоящий момент одержали верх.

Ева остановилась: она прочла глазами следующие строки, и у нее перехватило дыхание.