Дочь Луны - [22]

Плечом открыв дверь в спальню, Мик осторожно положил женщину на постель. Выпрямившись, он глубоко вздохнул, на мгновение закрыл глаза, а потом произнес:

— Вам стоит немного отдохнуть. День был утомительный. А мне нужно на некоторое время отлучиться из дома.

У двери его остановил голос Фэйт:

— Вы надолго уходите?

Что-то в ее вопросе испугало помощника шерифа.

— Ненадолго, — повторил он. — Я ухожу ненадолго.

Вообще-то ему не нужно было никуда идти. Просто вдруг захотелось побыть одному, освободиться от наваждения. Он пробрался по заснеженному двору за сарай и вскарабкался вверх по отвесным скалам, стеной окружавшим его ранчо. Это было длинное, утомительное восхождение, тем более что выпавший снег подтаял, и камни покрылись ледяной коркой. Новичку такой трюк оказался бы не под силу, но Мик даже не особо запыхался. Колени промокли от талой воды, но он едва замечал это.

Только на самой вершине скалы он позволил себе остановиться и взглянуть на дом и пристройки возле него.

Это было зрелище, о котором он грезил годами: снег, сумерки, но главное — этот уютный дымок, вьющийся из трубы. Мик набрал полные легкие воздуха — холодного, чистого воздуха. С запада надвигался новый снежный буран; пока же это были лишь сизые тучи, низко нависшие над отрогами гор. Смеркалось, и Мик задумался, стоит ли ему спускаться прежней опасной тропой или все же выбрать менее короткий, но более безопасный путь. Он выбрал длинный путь. С каждым шагом вперед и вниз прежнее самообладание возвращалось к нему, а тишина и отрешенность от всего мира все более овладевали его душой. Все было так, как и должно быть: скоро наступит ночь, и он останется один среди холодных вайомингских просторов, свободный от тщетных надежд и бесполезных мечтаний.

Еще через полчаса Мик спустился к подъездной дорожке и зашагал к дому. Он продрог, джинсы намокли до колен, но он не ощущал этого. Прогулка начисто рассеяла тревогу сердца и вернула ясность сознанию.

Он почувствовал приближение машины еще до того, как услышал звук мотора. Еле ощутимое дрожание почвы, промерзшей за эти дни, насторожило его, и он остановился.

Свет фар полоснул по скалам. Спрятавшись за сугроб, Мик стал ждать, когда машина подъедет поближе. Через минуту перед ним притормозил знакомый черный «форд». Боковое стекло поползло вниз, и из окна высунулась голова Гэйджа Долтона, и как всегда, жгуче-черная щетина на его щеках резко контрастировала с серебристо-седыми — не по годам — волосами.

— Привет, Пэриш!

— А, Гэйдж! — вышел из-за сугроба Мик. — Что это тебя занесло в нашу глухомань?

— У Джеффа Кумберленда зарезаны еще две коровы.

— A-а, черт! — выдохнул Мик. — Только этого не хватало. И давно это произошло?

— Можно сказать, только что. Во время вчерашней метели, вечером.

— Ну, тогда все следы давно замело!

— В том-то и дело, что нет. Поэтому я здесь. Нэйт велел прислать туда пару прожекторов и срочно ехать за тобой, пока все не занесло снегом. Трупы животных лежат неподалеку друг от друга. Их обнаружил наемный работник Джеффа, и, кроме следов его лошади, там ничего не должно быть.

Мик обошел машину и уселся рядом с Гэйджем.

— Сперва придется заехать домой и переодеться.

— Ладно.

Гэйдж переключил скорость, и машина покатила в направлении дома Мика. В слабом отсвете приборной доски на щеке водителя можно было разглядеть рваный шрам. Насчет шрамов и синяков, время от времени появлявшихся на физиономии Гэйджа, в городе немало судачили, но Гэйдж принадлежал к тем людям, которые умеют хранить свои секреты. Мик догадывался, что эти шрамы имеют отношение к тем не очень понятным заданиям, которые давал Гэйджу Нэйт, используя его в качестве внештатного детектива.

— Мне сказали, дочка Джейсона Монроуза остановилась у тебя? — безразличным голосом спросил Гэйдж.

— Да, пусть поживет до тех пор, пока в ее дом не подадут тепло и электричество. А что, народ уже волнуется?

— Да нет, в основном говорят о ее бывшем муже. Опасаются, что он может шататься где-то поблизости с черными мыслями в голове.

— Ей с ним, мягко говоря, не повезло, — заметил Мик.

— Да, я слышал. Полагаю, теперь на каждого чужака будут обращать особое внимание, и если Фрэнк Уильямс и впрямь объявится в округе, мы наверняка сразу же узнаем об этом.

Мик тоже очень на это рассчитывал.

— Выпьем кофе, пока я переоденусь, — предложил он.

Гэйджа после дня работы в такую стужу не пришлось долго уговаривать.

Фэйт на кухне жарила свиные отбивные, обнаруженные в холодильнике. Далось ей такое решение не сразу: сперва она колебалась, а затем подумала, что все равно хозяин продрогнет, проголодается, и горячая пища придется весьма кстати. Тем более, с оттенком горечи подумала она, что-что, а уж готовить я умею. Готовить, убирать дом, отстирывать до идеальной белизны рубашки и отглаживать полицейскую форму со всеми ее складками и накладными карманами…

Мик так и замер на пороге кухни от неправдоподобия картины, которую он застал. Теплом и семейным уютом повеяло на него при виде женщины в кокетливом розовом переднике поверх округлившегося живота, женщины, которая в этой ярко освещенной и убранной до блеска кухне готовила для него ужин. Он внезапно понял, что и об этом он тоже мечтал всю жизнь. Вопреки всем доводам рассудка. Дьявольщина, да и только!