Дочь леса - [8]

Из темного угла комнаты донесся глухой голос, в котором прозвучали металлические нотки:

– Два.

– Значит, у меня еще есть время, чтобы найти какое-то решение. Мне нужна Барсида.

– Господин, ее помощь будет ничтожно мала по сравнению с опасностью, которую будет представлять этот ребенок, если родится.

Алькандр бросил взгляд в угол комнаты, откуда шел голос. Из полумрака появилась человеческая фигура, только некоторые части тела у нее были металлические. Одной рукой она держала свою вторую, демонтированную руку и носила железную маску, на которой обозначались невыразительные черты лица. Темные прорези глазниц придавали ей загадочный вид. С тех пор как Алькандр дал ей эту маску, Пентесилея ни разу ее не снимала. Обратной стороной медали было отсутствие у Алькандра возможности наблюдать за выражением ее лица. Беременность Барсиды грозила стать настоящей проблемой, и Алькандр задавался вопросом, не чувствует ли амазонка угрозы со стороны этого будущего ребенка.

– Я подумаю об этом, – проговорил он. – Уже достаточно стемнело, идем.

Пентесилея вставила свою механическую руку в плечо, согнула и разогнула пальцы, затем последовала за хозяином к лестнице, ведущей на крышу. Они вылезли через люк на террасу, и там на них обрушился лютый холод, ставший еще сильнее с наступлением ночи. Алькандр надвинул капюшон и зашагал к центру крыши, на которой еще недавно зеленел висячий сад. Струи фонтанов замерзли, превратившись в ледяные фигуры причудливых форм; покрытые снегом растения походили на изящные скульптуры. Алькандр остановился в центре огромной мозаичной розы, украшавшей пол террасы, и поднял глаза к небу. В вышине купол образовывал едва видимый барьер между крышей башни и темно-синим небосводом. Алькандр сунул в рот три пальца и протяжно свистнул.

Через несколько минут бледное сияние первых звезд закрыла огромная тень, а еще через мгновение с неба спикировала гигантская хищная птица и опустилась на крышу. От взмахов черных как смоль крыльев поднялся ледяной вихрь, сорвавший с головы мужчины капюшон. Алькандр подошел к птице рух и погладил ее кривой клюв затянутой в рукавицу рукой.

– Прости, что оставил тебя за пределами города, Меланефель, при свете дня ты слишком бросаешься в глаза, – сказал он.

Птица нежно потерлась головой о макушку хозяина, потом отвернулась, давая возможность Пентесилее забраться себе на спину, где было закреплено двойное седло. Когда Алькандр тоже занял свое место, девушка просвистела команду, и птица взлетела.

Над городом завывал ветер. Несколько минут Алькандр ни о чем не думал, просто наслаждался полетом над Гипербореей. В настоящее время он предпочитал летать по ночам, когда последствия его ошибок становились менее заметны. Цвета города – зелень вьющихся растений, синева воды, настенные росписи – исчезли подобно мелкому песку, разлетающемуся под порывами ветра. Теперь повсюду выросли ледяные сталактиты, вода в каналах замерзла, все вокруг покрывал сероватый снег, на первом уровне почерневший, поскольку там его ежедневно топтали перебравшиеся вниз жители. Алькандр постоянно твердил себе, что это просто временные неудобства, и все же невольно чувствовал свою вину, видя, в каком печальном состоянии оказался город незадолго до окончательного завоевания.

Под порывами ледяного ветра кожа его лица горела, ноги мерно покачивались над пустотой в такт движениям мощных крыльев. Алькандр привык к этому ощущению: отец научил его летать еще двадцать восемь лет назад. Сегодня вечером, спустя шесть месяцев, проведенных в Гиперборее, он снова увидит отца.

Птица рух спикировала к бреши в куполе и, мягко шелестя крыльями, пролетела над пустыми строительными лесами, возведенными каменщиками. Даже если бы рабочие остались, то, скорее всего, не заметили бы промелькнувший в воздухе темный силуэт гигантской хищницы.

За пределами купола было еще холоднее. Алькандр пригнулся к Пентесилее, чтобы спрятаться от болезненных укусов ветра. Девушка взяла курс на Рифейские горы, а Алькандр думал о предстоящей встрече. Он не видел отца полгода и теперь нервничал, представляя, как доложит ему о результатах своих действий. Его план, который он временами считал невыполнимым, перешел в завершающую фазу. Он собирался захватить Гиперборею без осады и боя. Подвиг, по сравнению с которым завоевание Напоки будет выглядеть бессмысленной и глупой резней.

Птица рух достигла первых отрогов Рифейских гор, гребни которых озаряли слабые оранжевые отблески заходящего солнца. Пентесилея направила птицу к занесенной снегом треугольной площадке, высеченной на каменистом склоне одного из пиков. Пока они снижались, Алькандр разглядел в полумраке около трехсот птиц рух, лежащих в снегу, а также пять больших ледяных шатров, четыре из которых располагались по углам, а пятый – в центре. Внушительная численность отряда беспокоила Алькандра. В письмах отцу он советовал прислать небольшое войско. Не в обычаях Ликурга так перестраховываться.

Меланефель приземлилась перед центральным шатром, Алькандр выпрыгнул из седла и по пояс провалился в рыхлый снег, покрывавший площадку. Из глаз, и без того раздраженных после полета, брызнули горячие слезы. Алькандр вытер их, проведя по лицу рукой, и заодно избавился от мелких ледяных капель, намерзших на бороде во время полета. Перед ним вырисовывались очертания шатра, наполовину скрытого сугробами. Одним движением руки Алькандр проложил себе путь через снежные заносы до самого входа в шатер.