Дочь ледяного Юга - [15]

А теперь спохватились. Или тогда нарочно не заметили, кто теперь разберется? После шести с половиной месяцев, проведенных на ледяной земле, инженер мог поверить во что угодно.

Мистика началась, едва добрались до первых домов. Чего только стоили сны о гибнущих в волнах опустевших городах, об огромных птицах, падающих на мерзлую землю от холода и бескормицы! А найденная в проплавленном в леднике каменная женская голова высотой с четырехэтажный дом? Голова, в которой погиб их археолог Исар.

Бартеро вспомнилось утро его гибели, когда улеглась бушевавшая два дня метель и рабочие, вооружившись тепловыми пушками, спустились в проплавленный ледяной котлован очищать желтую брусчатку от наметенных сугробов, освобождать из плена ледника новые строения замороженного города.

Тем спокойным утром в маленьком сборном домике командование экспедиции неторопливо завтракало. С тихим гудением работали обе электрические печки. Потрескивая металлическим корпусом, голосом бронхитного больного сипел и кряхтел генератор, жалуясь, что срок его службы истекает, а самонадеянные люди, забравшиеся в самый холод, не желают давать трудяге отдых. Шторы в желто-серую полоску, призванные разграничить помещение на комнаты, сейчас были раздвинуты и колыхались в потоках теплого воздуха. Яркая лампа над дверью давала достаточно света, так что единственное маленькое окошко над кроватью Висерна осталось заставленным.

Бартеро разливал травяной чай по стаканам, наслаждаясь его летним ароматом. Из герметичных упаковок уже был извлечен хлеб, нарезан сыр…

– До чего же выносливые существа – люди, – словно озвучил с утра ночные видения Эдвараль – завхоз экспедиции, усаживаясь на табурет и приглаживая черную бороду, доходящую ему почти до пояса.

Завхоз, как всегда, выбрал себе самые большие куски сыра, запихнул между ними хлеб, сверху водрузил плитку шоколада и пустился в рассуждения, умудряясь при этом жевать.

– Почти всю Данироль покрывает ледник, а они сумели выжить на узкой полоске земли у моря, ловить какую-то уцелевшую дичь, летом выцарапывать ягоды и корешки, – продолжал он. – Оленей, песцов и прочую живность им завезли с самой Герии, когда у местных все околело.

– Как они вообще выкарабкались? – охнул впечатлительный Висерн – экспедиционный врач.

– Даже гатуры удивились, – Эдвараль потянулся за чаем. – Уже семь лет здесь работает благотворительная миссия. Детишек учат грамоте, лечат тех, кто разуверился в шаманах.

– А что у них раньше обитало? – поинтересовался Висерн. – Я совсем не знаю истории этого края.

– Один нечистый знает. Ты что, в школу не ходил? До пятнадцатых широт пекло было. Выйдешь на солнышко – ойкнуть не успеешь – обуглишься. Экватор вообще считался краем земли. О Данироль знали только по рассказам горстки безумцев, умудрившихся на крытой сверху лодке пройти пояс смерти, – просветил его Эдвараль. – С прилетом чужаков все перевернулось. Непригодные для жизни Виса и большая часть Никсы стали раем, Данироль покрылась льдами, отчего из океана поднялись острова.

– Когда чужаки Землю передвинули и люди, вдохновленные высадкой гатуров на Спире, отважились на дальнее путешествие, там уже царил ледник, – добавил Бартеро.

– Простите, я не знал, – смутился Висерн, по точеному красивому лицу пробежала тучка задумчивости. – Нам в медицинской школе преподавали только историю ближайшей сотни лет.

Он вскрыл пакет с мясными консервами и, дабы не пачкать посуду, принялся подгребать ложкой прямо из фольги.

– Что-то сегодня наш археолог рано ушел, – не прекращая жевать, заметил он.

– Он даму каменную разморозить пытается. Любопытно ему, что в ее черепушке, – Эдвараль отодвинул чашку и потянулся. – Выходим, а то метель начнется. Опять ничего не успеем.

Одевшись, они покинули уютное укрытие, чтобы встретиться с обжигающим ветром. Благо на такую погоду у них имелись маски.

Рабочие расширяли котлован, расчищали дома, покрытые двадцати-тридцатиметровым слоем льда. Вниз вместо веревочной лестницы уже вели проплавленные во льду ступени. Проступали освобожденные от многолетнего плена фасады четырех зданий. Еще три снаружи были очищены целиком.

Каменная голова серебряно поблескивала покрывающими ее металлическими пластинами, издали казалась живой, красивой той холодной красотой, что скорее отпугивает мужчин, чем привлекает. С еле заметной горбинкой нос, большие глаза, высокие скулы, волосы, мягкими волнами доходящие до брусчатки. Сразу видно, с конкретного человека лепили, то есть строили.

Внутрь головы пробивался Исар Мивен, официальный археолог экспедиции. Взобравшись по лестнице-серьге, он вошел через дверь в ухе и углубился в заледенелые коридоры.

Еще несколько рабочих размораживали внутренности другого здания: круглого, пятиэтажного, сужающегося кверху, с декоративной башенкой на крыше.

Бартеро направлялся к ним посмотреть, как идут дела. Вопль Исара, долетевший из «каменной дамы», остановил его.

Эдвараль с Висерном переглянулись и бросились к голове, но Бартеро неожиданно для себя крикнул:

– Стойте!

И вовремя. Металлические пластины, скрывающие глаза-окна каменной незнакомки, со скрежетом поднялись, и струи ярко-зеленого огня ударили в пасмурное небо. Нечто белесое, дымчатое, размытой кляксой вырвалось наружу вслед за ними и, жалобно тренькнув, точно случайно задетые струны скрипки, растаяло, осыпав собравшихся ледяной крупой. По зданию прошла судорога, и снег со льдом, еще остававшиеся на каменных волосах, бровях и крыльях носа, с шипением испарились.