Дочь капитана Блада - [11]

- Вяжи старика!

- Может, пристрелим?

- Нет, крепкий, пригодится.

Испанцы наступали, как саранча, оттесняя островитян к подножию холма.  Ряды защитников редели. С вершины холмы сбегали подоспевшие плантаторы, но силы были слишком неравными.

- Живыми брать англичан! - раздавался над пристанью хриплый голос Альвареса. - Мужчин на «Инфанту», с женщинами делайте всё, что хотите.

Вскоре бой был закончен, и вооружённые головорезы вступили в город. Над Нассау сгущались сумерки. Из разорённых домов до самой темноты слышались истошные женские крики. Так закончился этот день. День, ставший последним для губернатора Нью-Провиденс мистера Джеймса Брэдфорда и роковым для всей его семьи.

  Примечания к главе 3.

  В эпизоде с пушками истине соответствуют слова командующего Джеймса.

Глава 4. Когда честь дороже жизни

 Впервые в жизни губернаторская дочь поняла, что существуют моменты, когда смелость и находчивость не могут уберечь от страшной беды. Девушка ни на минуту не теряла сознание, и в её мозгу запечатлелось каждое мгновение последнего путешествия. Крепко связанные просмолённой верёвкой руки и ноги затекли, и Арабелла почти их не ощущала. Четверо дюжих матросов, пропахших потом, табаком и ромом, несли её на полуобнажённых плечах, перекидываясь друг с другом похотливыми репликами. «Наверняка они уверены, что я не знаю испанского», - подумала она, - «хотя какое им дело до моих чувств? Ведь я - пленница». Арабелла внезапно осознала, что этим людям совершенно безразличны и её переживания, и её судьба. Она для них - красивая игрушка, с которой можно позабавиться, а затем придушить в трюме и выбросить в море. Воображение с ужасающей ясностью рисовало перед ней картину будущей судьбы, по сравнению даже самая страшная смерть станет дорогой и желанной гостьей, сулящей покой и забвение. Матросы уже подошли к пристани, где покачивался на волнах красный сорокапушечный галеон «Инфанта Лусия». В сгущающейся темноте чадили факелы. По узкому трапу медленно поднимались мужчины в разорванных рубахах. Их полуобнажённые спины были исполосованы саблями и плётками испанских матросов.

  - Живей! - слышались повсюду злобные окрики погонщиков, - поторапливайтесь, английские свиньи!

  Арабелла попыталась повернуть голову, чтобы лучше рассмотреть пленников, но один из матросов грубо окликнул её:

  - Лежи спокойно, красотка! - слух губернаторской дочери уловил непонятную фразу, явно обращённую к ней. Девушка никогда ранее не слышала подобных слов, но тон, которым они были произнесены не оставлял никаких сомнений в их содержании, - и не испорти свою нежную кожу, а то капитан Педро нам головы оторвёт!

  Воздух вновь огласился нецензурной бранью вперемешку с раскатистым хохотом.

  - Да, Педро - капитан что надо! - криво усмехнулся встречавший их у трапа офицер, - а кто болтал, что с новичком всё дело провалим!

  - Так то ж раньше было! - парировал один из матросов, - кто ж его знал-то...

  Арабелла попыталась взять себя в руки и не шевелиться, чтобы не испортить своё и без того плачевное положение. Тащившие её матросы, отогнав от трапа пленных англичан, начали медленно подниматься на корабль. От подступившего к горлу острого чувства страха и жалости к себе девушке  захотелось закрыть глаза и умереть.

  - Отпустите её, собаки! - прервал её мысли знакомый голос Питта Уоллеса.

  Увидев связанную дочь своего патрона, Питт попытался броситься к ней на помощь. На мгновение ум девушки озарила надежда, но свист испанской плётки и грубая брань вернули её к действительности.

  - Хочешь, чтобы я тебя пристрелил, тощий юнец! - выругался погонщик, - за такого как ты нам даже полпесо никто не даст! Так что считай, что я тебе делаю одолжение, да помалкивай, - и кожаная плётка снова прошлась по спине Уоллеса.

  Происшествие с Питтом было последнее, что ещё могла видеть Арабелла на берегу. Девушку подняли на палубу, и теперь несли в сторону лестницы, ведущей к занимаемым командой помещениям. У мисс Брэдфорд не было ни сил, ни желания обращаться с просьбами к своим похитителям, и она лишь наблюдала, как яркие образы, сменяя друг друга, запечатлеваются в её памяти, как последние видения, ещё теплящиеся в мозгу умирающего.

  Тяжёлая дверь каюты, скрипнув, отворилась, и матросы опустили её на огромный красный ковёр. Вновь перекинувшись непристойными шутками, они покинули каюту, в которую тут же вошёл худощавый мужчина в синем бархатном камзоле, расшитом крупными жемчужинами.

  Чувства Арабеллы притуплялись. Она  не различала черт его лица, но сердце  болезненно сжалось и замерло от ужаса. Сейчас с ней произойдёт то, что ещё хуже, чем смерть, и ей не дано этого предотвратить. О том же, что случится после, губернаторская дочь не смела даже подумать. Воображение невинной девушки было бессильно представить ту бесчисленную череду унижений, которые могли ждать молодую и красивую пленницу на пиратском судне.

  Незнакомец приблизился. Арабелла явственно ощутила исходящий от него запах рома, табака и перегара. Изящным движением тонких пальцев, унизанных дорогими перстнями, он достал из-за пояса кинжал и рассёк верёвки на её запястьях и щиколотках. Руки и ноги девушки болели, но онемение постепенно начинало проходить, и она попыталась незаметно пошевелить затекшими пальцами.