Дочь императора - [14]

— Разве у магов не принято общаться друг с другом, когда они встречаются?

— Принято, — ответил он. — Но Кашон за все время произнес не более трех слов.

Что-то в его тоне встревожило меня. Я сразу же заставила себя забыть о победе над королем Тоуном и повернулась к Райзелю.

— Если Кашон помалкивал, кто же тогда говорил?

Райзель некоторое время обдумывал свой ответ, а потом коротко ответил:

— Скур.

Райзель давно не любил мага королевы Дамии, однако это не объясняло раздражения, с которым он произнес его имя. Впрочем, надо сказать, что и меня переполняли мрачные предчувствия по поводу намерений королевы Додана. И поэтому я осторожно спросила:

— И что Скур сказал?

— Миледи, — проговорил Райзель со скрытым гневом, — он болтал всякую чушь: намекал на что-то, шутил без повода. Не смолкал ни на минуту. Получал невероятное удовольствие от собственной хитрости. — Маг с досадой покачал головой. — Из слов Скура можно было понять только одно: по его просьбе менестрель королевы Дамии будет петь на банкете об убийстве последнего Дракона.

Я так неожиданно сжала локоть мага, что он остановился. Его слова напомнили мне о балладе, заставившей меня плакать, и, почти не отдавая себе отчета, я спросила:

— Это правда?

У дверей, ведущих в бальный зал, Райзель повернулся ко мне. Я слышала, как музыканты настраивают свои инструменты.

— Правда ли то, что Скур намерен исполнить эту балладу? Не знаю. Он хотел, чтобы я в это поверил.

Я посмотрела ему прямо в глаза.

— Правда ли, что Император-Василиск убил последнего Дракона?

Райзель нахмурился и вонзил в меня свой взгляд.

— Я слышал эту сказку, — медленно проговорил он. — Может быть, в ней запечатлены отголоски реальных событий. Многие верят, что когда началось правление Императора-Василиска, на свете еще оставался один Дракон, который позже исчез. Впрочем, известно, что в последний год своего правления Император-Василиск скрывал от всех свои руки.

Я молча подошла к дверям, но когда они распахнулись передо мной, поняла, что должна что-то сказать.

— Его горе, наверное, было столь же велико, сколь кощунственно преступление.

На несколько шагов опережая мага Райзеля, я вошла в зал, чтобы объявить о продолжении сегодняшнего праздника.

Большинство гостей уже собралось. Свита короля Тоуна была несколько обеспокоена его отсутствием. Королева Дамия, словно изысканное украшение, блистала в бальном зале; граф Торнден и его слуги демонстративно повернулись к ней спиной; по кругу прогуливались придворные, важно вышагивали семьи аристократов; сновали шпионы, подслушивая разговоры; любители потанцевать предвкушали удовольствие.

Я вошла, и сразу все стихло. Музыканты оставили свои струны и смычки; правители Трех Королевств и их придворные повернулись в мою сторону; в зале раздалось еще несколько случайных смешков, а потом установилась напряженная тишина. Я обвела взглядом присутствующих, изо всех сил делая вид, что мне очень нравится то, что я вижу. Конечно, на приглашенных было приятно смотреть: веселые, нарядные, освещенные ярким сиянием люстр. Красивые и богатые. По правде говоря, среди собравшихся не было никого, кто не демонстрировал бы окружающим, как он богат, — тем или иным способом. Вот вам свидетельство, что наша Империя процветает благодаря Императорам, которые навязали Трем Королевствам необходимость жить в мире. Мне выпала честь править великой и прекрасной державой; впрочем, эти великолепные мужчины и женщины не давали мне забыть, что я самая некрасивая женщина в Трех Королевствах. Да, мне удалось одержать победу над королем Тоуном, но я и в подметки не годилась никому из гостей дворца.

Однако я старательно играла свою роль. Как можно грациознее — боюсь, у меня это не очень получилось — я вышла на середину зала, развела руки в стороны, приглашая всех на праздник, и проговорила:

— Танцуйте, пожалуйста. Сегодня день моего восшествия на Трон, и я хочу, чтобы в нашей Империи все были счастливы.

Музыканты сразу заиграли какую-то красивую мелодию — после минутной заминки бал начался. Королева Дамия, привлекая всеобщее внимание, позволила какому-то счастливчику увести себя на середину зала и поплыла в танце. Другие молодые люди быстро нашли себе партнерш; важные пожилые аристократы и их жены медленно двигались по кругу. Краем глаза я заметила, что король Тоун вошел в зал, но никто не обратил на него внимания — все отдались во власть музыке. Я про себя поздравила его с тем, что он сумел без лишнего шума присоединиться к гостям; правитель Ганны сменил костюм, на котором остались следы «уговоров» Кашона. Вскоре он пригласил жену одного из своих подданных и принялся делать вид, что ничего особенного не произошло.

Даже маг Райзель, засунув под мышку жезл, закружил в танце какую-то красотку, которая поглядывала на него так, словно он был ослепительным божеством. И он тоже играл свою роль. Через пару минут оказалось, что не танцуем только мы с графом Торнденом. Правитель был постоянно настороже, ни на секунду не расслаблялся и не желал тратить время на глупости. А я… очевидно, в комнате не нашлось ни одного смельчака, который решился бы приблизиться ко мне.