Дочь игрока - [12]

Квин запрокинул голову и расхохотался:

– Стала таким же ударом, да? Позволь рассказать тебе кое-что. Тревелины никогда ничего не любили, кроме денег. Они сколотили себе состояние на олове, на каторжном труде шахтеров. А вдовствующая графиня – настоящая мегера. Впрочем, ее внучка ничуть не лучше. Совсем молоденькая девушка проводит большую часть времени перед зеркалом, доводя бедных служанок до слез из-за своих бантиков, мушек и тому подобной чуши. Что же касается графа…

Глаза Квина потемнели и стали мрачными, как штормовое море.

– Тревелины никогда не отличались ангельским характером, но нынешний лорд – худший из всех. Шахтеры прозвали его Черным Графом, хотя можно лишь гадать, что они имеют в виду – его волосы или душу. Если существует дьявол в человеческом обличье, то это граф Тревелин. – Квин энергично помотал головой, словно желая избавиться от преследовавшего его ужасного образа. – Граф, конечно, ужасный человек, это бесспорно. Но у него есть одно полезное для нас качество. Он мало бывает в своем корнуолльском поместье, в Рейвенсхолде. Любит большие города, яркие огни Лондона или Парижа. Говорят, что его не смогли отвлечь от э… приятного времяпрепровождения даже известием о болезни и смерти жены, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Рина прекрасно поняла, что имел в виду Квин. В детстве она слишком часто встречала кареты самовлюбленных, пресыщенных удовольствиями аристократов, которые проводили дни в своих красивых домах, а ночи посвящали всем видам разврата и кутежам. Рина видела, как такие люди ставят на кон целые состояния, играя в карты, а потом избивают до бесчувствия уличного попрошайку за то, что тот осмелился попросить у них пенни. Она видела молодых женщин, их бывших любовниц, которых они выбрасывали на улицу, точно измятый галстук или грязный носовой платок.

Нет, Рина не жаловала аристократов, более того, она даже признавала, что испытывает сильное искушение воспользоваться случаем и отомстить одному из подобных негодяев за все зло, которое он причинил слабым и обездоленным. Но такая авантюра – не в ее характере. Рина отрицательно покачала головой и закрыла медальон.

– Я хотела бы помочь вам, мистер Квин, поверьте, но… Мне это просто не по силам. Возможно, вам удастся найти другую рыжую девушку.

– Да, возможно, – кивнул Квин, но в его голосе не было уверенности. – Возможно. Но скажу тебе правду, детка. Червонная королева попадается редко. Ты была моей самой большой надеждой. И думаю, последней. – Он подошел к вешалке. Пошарив в карманах своего пальто, выудил небольшой кошелек. – Играешь ты со мной или нет, но ты – дочка Дэна, и я позабочусь, чтобы с тобой ничего не случилось. На эти деньги ты доберешься до Дублина, там найдешь одного моего друга. Он тебя примет, не задавая вопросов. И под новым именем пристроит шляпницей или портнихой. А потом тебе, возможно, удастся наладить отношения с дедом.

«Пусть меня лучше повесят!» – мысленно воскликнула Рина. Дед отвернулся от ее матери, обрекая на смерть также верно, как если бы сам вколачивал гвозди в ее гроб.

Вспомнив об Альберте, она крепко сжала медальон. Это несправедливо… Хотя на нее напали, ей все же придется расплачиваться за содеянное всю оставшуюся жизнь. По-видимому, богатые и сильные всегда в конце концов побеждают. Как мачеха. Как ее дед.

Как Тревелин.

Девушку охватил гнев. Конечно же, она прекрасно понимала, что допустит непростительную ошибку, если отправится к графу, понимала, что ей следует принять предложение Квина и укрыться у его друга в Дублине.

Если бы ее мать поступала разумно, она никогда бы не сбежала с Дэниелом Мерфи. А если бы он, ее отец, избегал опасностей, то не сделал бы предложение Кейти Пул и ему не пришлось бы бежать из страны ради женщины, которую он любил. Правда, однако, заключалась в том, что в жилах Рины текла кровь игроков, кровь, унаследованная от родителей. И Рина вдруг поняла: мысль о том, что она могла бы перехитрить бессердечного графа и его эгоистичное семейство, могла бы победить их, кажется ей заманчивой.

Они прижала к груди медальон. «Прости меня, Пруденс. Я ненадолго позаимствую твое имя, обещаю».

– Ну если мне все равно придется изменить имя, то я могу с таким же успехом назваться Уинтроп.

Глава 4

– Морской ветер! – воскликнул мистер Бенджамин Черри, высовываясь из окна кареты и вдыхая полной грудью свежий напоенный йодом воздух.

Внизу, у северо-западного побережья Корнуолла, сверкал алмазными брызгами океан, кипел белой пеной у подножия серых утесов. Над берегом с жалобными криками носились чайки, ожидавшие возвращения рыбацких лодок с ежедневным уловом. Мистер Черри удовлетворенно вздохнул и откинулся на подушки. Щеки мистера Черри – в полном соответствии с именем[2] – были круглыми и красными.

– Как замечательно, верно?! – воскликнул он, обращаясь к двум своим спутницам. – Клянусь, если бы я не решил в юности заняться юриспруденцией, то с радостью провел бы несколько лет на королевском фрегате, был бы гардемарином. Верно, матушка? – Он повернулся к сидевшей рядом даме.

Мать мистера Черри с ног до головы закуталась в одеяла и шали, так что видны были лишь маленькие глазки да высохшие тонкие губы.