Дочь философа Шпета в фильме Елены Якович. Полная версия воспоминаний Марины Густавовны Шторх - [54]

31 октября 1937 года «тройка» НКВД вынесла постановление о расстреле Михаила Петровского.

10 ноября Петровского расстреляли.

1 ноября папу последний раз допросили, 9 ноября, сразу по окончании празднования 20-летия Октябрьской революции, «тройкой» НКВД он был приговорен к расстрелу.

16 ноября папу расстреляли.

Всех их расстреляли у оврага Каштак на окраине Томска. Каждый день на рассвете открывались ворота томской тюрьмы, находящейся недалеко от Каштака, и очередную порцию заключенных везли на телегах, ставили на колени на краю оврага и стреляли в затылок. Трупы падали в овраг. Там папина могила.

На Донском кладбище в Москве мы поставили ему памятный крест – там, где похоронена его мама Марцелина Иосифовна Шпет и моя старшая сестра Нора.

Я ездила в Томск в восемьдесят девятом году, когда открывали папину мемориальную доску на доме в Колпашевском переулке, где приютили нас Виленчики. Было траурное богослужение в томской лютеранской общине. На Каштаке стоит теперь высокий-высокий крест в память о десятках тысяч расстрелянных здесь людей. Точную цифру не знает никто. Говорят о сорока тысячах. Тюрьма тоже сохранилась.

Фото с вкладок

Мой папа был известный философ «серебряного века» Густав Густавович Шпет.

В жизни отца была одна очень серьезная вещь – он незаконнорожденный. И был воспитан целиком своей матерью, Марцелиной Иосифовной Шпет, «гордой полячкой».

Папа был киевлянин, он родился в Киеве в 1879 году.

Шпеты были польские дворяне. Но такие – совершенно обедневшие: отец Марцелины Иосифовны, то есть мой прадедушка, служил в чужом имении управляющим.

Родовой герб Шпетов.

И вот из этого имения бабушка и убежала, когда забеременела. Буквально на улицу. Она поступила ученицей в швейную мастерскую. И так она всю жизнь отца растила – при помощи иголки и наперстка. Ее наперсток до последних папиных дней стоял на его письменном столе. Густав Шпет с мамой Марцелиной. Киев, 1890-е гг.

Когда папа выпускался из гимназии, выяснилось, что его как незаконнорожденного не примут в университет. И старший брат бабушки, Иван Густав Болеслав Шпет, усыновил папу официально. В юности папа мечтал стать математиком и поступил на физико-математический факультет Киевского университета Св. Владимира.

Но к этому времени он несколько увлекся марксизмом. И ближе к весне второго курса был уличен в посещении вольных революционных кружков и арестован. Папа был пойман с поличным: какие-то прокламации у него нашли. Это был 1900 год и первый обыск в его жизни. Так для папы начался двадцатый век.

Уж не знаю, кто и как ее сделал, но уцелела фотография: папа в студенческом сюртуке за решеткой в Лукьяновской тюрьме среди других студентов. Кстати, он проходил по одному делу с Луначарским.

В университет папа вернулся уже на историко-филологический факультет и окончил его с золотой медалью. Первый его философский труд «Проблема причинности у Юма и Канта» был опубликован в Киеве в 1905 году.

В Киеве папа преподавал в Фундуклеевской женской гимназии, и там у него ученицей была Анна Ахматова.

В 1904 году, будучи всего-навсего студентом, он сумел, после решительных отказов, за четыре месяца очаровать и взять в жены известную в Киеве актрису Марию Александровну Крестовскую, на десять лет старше его.

В этом браке родились две девочки, мои старшие сестры – Нора и Маргарита.

Когда известного киевского профессора психологии Георгия Челпанова пригласили на работу в Московский университет, то он взял с собой своего любимого ученика, то есть Шпета. В Москву папа приехал в 1907 году.

Он сразу же окунулся в «круг искусств» московского «серебряного века», стал приват-доцентом Московского университета, читал лекции на Высших женских курсах.

Папины лекции были невероятно популярны по Москве. Появились поклонницы философа Шпета – «шпетовки». Они носили значок с папиным портретом. Шпет среди курсисток Елизаветинского института. 1909 г.

В Алферовской гимназии учились девочки из московских интеллигентских семей. В эту гимназию папа был приглашен читать логику в старших классах. Там он встретил маму.

Основатели гимназии, муж и жена Алферовы – Александр Данилович и Александра Самсоновна, – были расстреляны большевиками в девятнадцатом году. Это их последняя фотография. Они сфотографировались в фотоателье на Кузнецком мосту перед самым арестом, а взять снимки уже не успели. Так вместе и ушли в вечность.

Мама училась в седьмом классе, когда вокруг заговорили о том, что в их гимназии появился новый молодой преподаватель логики – Густав Густавович Шпет.

Алферовская гимназия. Внизу – Александр Данилович, вверху – крайняя справа – Александра Самсоновна, в глубине гимназистка Наташа Гучкова.

Выпускная фотография. В центре сидит директор Александра Самсоновна Алферова, рядом с гимназическим батюшкой Александром Федоровичем Добролюбовым – преподаватель литературы Александр Данилович Алферов, а прямо за ним стоит мама.

В мамин класс перевелась из интерната фон Дервиз Марина Цветаева. Юная Марина написала в альбом Наташе Гучковой: «Уснуть, забыться бы с отрадной думою, / Что жизнь нам грезится, а это сон!» Если бы они обе знали, какие страшные сны готовит им жизнь…